Выражение лица Хабима смягчилось. Его Нити мерцали персиковой нежностью.

– Мы с Мустефом все подробно обсудили. Теперь, когда за вами охотится Ведун крови, нет такого места, где вы будете в безопасности. Титул Сафи защитит ее, но тебя…

Хабим не стал заканчивать мысль. Титул Сафи служил ей защитой, но происхождение Ноэль было ее проклятием.

– Есть ли вокруг поселка стены? – продолжил Хабим. – Ловушки, с которыми не справится даже ведун Крови? Он будет идти по следу, Ноэль. Услышав о девушке с изогнутыми клинками на пристани, он начнет поиски.

Ноэль подняла руки. Потерла щеки. Виски. Но она едва чувствовала прикосновение пальцев к коже, так же, как еле слышала отдаленный ропот толпы и гул барабанов стражи.

Это было ошибкой. Приезд в Веньязу был огромной, катастрофической ошибкой. Сафи и Ноэль не удастся отправиться к Сотне островов, а Ноэль теперь вынуждена искать убежища в единственном на весь континент месте, в которое не хотела попасть.

– Ты уйдешь всего на одну ночь, – сказал Хабим, подойдя вплотную. – Одна ночь, Ноэль, обещаю. Там есть постоялый двор под названием «Боярышниковый канал». В нескольких кварталах в ту сторону. – Хабим махнул рукой в конец переулка. – Там ты можешь нанять лошадь, а на северной окраине города располагается еще один постоялый двор того же владельца. Завтра на закате вернешь лошадь, а я тебя встречу.

– Что… если… – Голос Ноэль глухо отдавался у нее в ушах. – Ведун Крови… что, если он… с-следит?

– Завтра он нас уже не побеспокоит. Мы знаем кое-кого, кто с ним договорится.

– Кое-кого. – Ноэль моргнула. – То есть… ты будешь занят. И ты, и Мустеф. Зачем? Зачем Сафи в городе?

Хабим отстранился, будто избегая ответа, но Ноэль шагнула вперед. Схватила его за рукав.

– Если ты собираешься меня отослать, т-так хотя бы объясни, зачем. Что должно меня удержать от того, чтобы забрать Сафи и прыгнуть на первый попавшийся корабль, идущий отсюда?

Хабим посмотрел на девушку так пристально, будто это ему были видны ее Нити. Как будто он мог отличить правду от лжи.

– Сафи, – сказал он спокойно, – была рождена доньей. Ты должна помнить об этом, Ноэль. Она здесь, чтобы исполнить свое предназначение. Когда она поймет, чего от нее ждут, то согласится. Я обещаю. А это значит, что ты не сможешь ее удержать. Не здесь. И не сегодня.

Дыхание Ноэль прервалось. Она испытала внезапное желание наблевать Хабиму на сапоги. Конечно, она всегда знала, что придет день – и она станет для Сафи такой же обузой, какой была для матери. Когда она вмешается в жизнь Сафи, когда лишит ее титула и богатства, с которыми та родилась. Ноэль просто не ожидала, что этот день настанет так скоро…

Стыд – с трудом определила она свое чувство. Должно быть, это стыд.

Через несколько долгих мгновений Ноэль выдохнула, желая избавиться от мыслей и стыда. Логика снова взяла верх, обдав ее холодным потоком и вернув подвижность языку.

Логика подсказывала ей, что в племени Миденци действительно можно скрыться от ведуна Крови и стражи Далмотти. Еще она говорила ей, что необходимо покинуть город, а Сафи пусть станет той, кем должна быть.

Так что Ноэль склонила голову, как ученица, признающая правоту своего учителя. И когда она подняла глаза, Хабим кивнул. Это был кивок бывшего солдата Огненной армии.

– Отдай мне свои клинки, – потребовал Хабим. – Лучше, чтобы их при тебе не оказалось, а ты вряд ли захочешь их выбросить.

– Конечно, нет, – ответила Ноэль, не сделав ни малейшего движения, чтобы отстегнуть ножны.

– Ноэль, я верну их тебе завтра.

– Они принадлежат только мне.

– Я знаю, – сказал Хабим; его Нити покрылись виноватой ржавчиной. – Но ты номаци. Это незаконно, и мы не можем рисковать.

Она почесала нос, пробормотала «хорошо» и отстегнула клинки. Почти по-детски порывисто сунула их Хабиму, который взял оружие с грустным вздохом и голубоватым мерцанием Нитей.

Жестом он велел Ноэль отправляться в глубь проулка.

– Тут есть дверь, ведущая в кухню трактира. У них в глубине – небольшой сад. Ты сможешь перемахнуть через забор. В нескольких кварталах к востоку найдешь «Боярышниковый канал». – Он сунул руку в карман жилета. – Этого должно хватить, чтобы нанять лошадей.

Ноэль взяла пиастры, прежде чем развернуться к ветхой двери. Через щели в дереве был слышен звук шинкующих ножей и кипящих горшков.

Внезапно в проулке эхом отозвался грохот барабанов. Стража была здесь. Тем не менее, рука Ноэль задержалась на ржавой ручке: она не могла не оглянуться на человека, который почти что стал для нее отцом.

– Это было бы не насовсем, Хабим. – Она дернула носом. – Однажды мы нашли бы вас с Мустефом.

Плечи Хабима слегка поникли.

– «Однажды» наступает не всегда, Ноэль. Особенно во время войны, когда будущее покрыто мраком.

Ничье будущее не ясно. Ноэль наморщила лоб. Вонь от мочи разъедала ей глаза, но она заставляла себя повторять эти слова. Ничье будущее не ясно.

Хабим был, безусловно, прав, и это означало, что Ноэль не может просто так оставить Сафи – без последней весточки. Чего-то такого, что только Сафи поймет. Ноэль отступит перед титулом Сафи, и это только на одну ночь, но что будет завтра?

– Можешь передать Сафи кое-что от меня? – спросила Ноэль. Ее слова звучали спокойно, как часть простого плана. Дождавшись кивка Хабима, Ноэль продолжила: – Передай Сафи, что мне жаль ее оставлять, и пусть постарается сберечь мою книгу. И… О. – Ноэль подняла брови, будто вспомнила что-то. – Еще передай, чтобы не перерезала тебе горло. Уверена, она попытается, когда узнает, что ты меня отослал.

Затем, не говоря ни слова, Ноэль распахнула дверь и вошла в жаркую многолюдную кухню. Она знала, что Хабим не поймет истинного смысла послания, а вот Сафи разберется.

Это значило, что Ноэль и Сафи увидятся очень скоро – и в этом будущем Ноэль могла быть уверена.

По мере приближения барабанного рокота гнев Сафи и ее желание накричать на молодого нубревенца нарастали. Когда он, все еще в расстегнутой рубашке, зашагал к своему кораблю, сопровождаемый гибким и энергичным мужчиной, она не погналась за ними только потому, что потеряла из виду Ноэль.

Ее отчаянные поиски сестры по Нити были прерваны, когда грохот шагов и барабанов внезапно прекратился. Когда толпа на причале притихла.

Свист воздуха, глухой стук… Всплеск.

Сердце Сафи упало, ее ярость утихла так же быстро, как и поднялась. Она побрела обратно к телу Герога и увидела его когда-то красивое лицо, сейчас почерневшее и лоснящееся гноем, прижавшееся к мостовой.

Она всмотрелась в его пустые, неживые глаза. От рулевого ничего не осталось. Он жил и улыбался… а теперь погиб.