– Ватанабе, на минутку.

С металлическим грохотом Мама-сан водрузила корзинку с ножами и вилками на кухонный стол. Мои обонятельные рецепторы уловил вонь ее лавандовой пудры, смешанную с запахом псины. Я отложил нож, которым нарезал грибы сиитаке, и вытер руки о фартук. Мама-сан впилась в меня тяжелым пронзительным взглядом. Там, где у обычных людей морщины, у Мамы-сан были борозды и рытвины. Из-под низкого выреза торчал пышный бюст, так и норовя вывалиться наружу. Как обычно, на руках Мамы-сан сидел ее чихуахуа, господин Бойанж, оставляя белую шерсть на бархате платья. Прижавшись к хозяйке, пес смотрел на меня сверху вниз с высокомерием царственной особы.

– На тебя снова жалуются, – резко объявила Мама-сан.

Опять? Что за разборчивые ублюдки эти клиенты!.. Мама-сан вытащила из корзины вилку и повертела ею передо мной.

– Посмотри на эту вилку, Ватанабе. Как она тебе?

Свет отражался от металлической поверхности. По мне, так ничего особенного, вилка как вилка. Я скользнул в четвертое измерение. В миллионную долю секунды пространственные барьеры и обычная логика были сметены, а все, что меня окружало, перенеслось в иную, более высокую реальность. Вилка словно распалась на отдельные составляющие, живущие собственной жизнью. Ионы железа вибрировали и колыхались, словно рой мошкары. Даже на молекулярном уровне с этой вилкой все было в порядке.

– Нормальная вилка, – проинформировал я Маму-сан.

– Ватанабе! – взвизгнула она, вертя вилкой в опасной близости от моих глаз. – На ней же остатки сыра!

Я взял вилку и прищурился. Действительно, какая-то твердая субстанция застыла на ручке.

– Прошу меня простить. Наверное, в посудомоечной машине было мало моющего средства.

Я склонил голову, демонстрируя раскаяние. Пора мне взять выходной. Постоянное пребывание в гиперпространстве приводит к переутомлению.

– Ватанабе, я хочу, чтобы ты еще раз перемыл все вилки. Наши клиенты привыкли к высоким стандартам гигиены. А когда закончишь е вилками, смени масло во фритюрнице – нельзя предлагать клиентам бурую картошку фри…

Мама-сан всерьез завелась. Хотя ее суровые обвинения звучали не слишком приятно для ушей, я не обижался. Я понимал, в чем истинный источник раздражительности хозяйки. Быстрый анализ выявил, что уровень гормонов в ее крови крайне низок. Что поделаешь, начало менопаузы. Подсознательно хозяйку грызло беспокойство – Мама-сан боялась приливов и остеопороза. Она размахивала лопаточкой перед моим лицом и настаивала, чтобы я и ее вымыл заново. Господин Бойанж заливисто лаял, чувствуя свое превосходство. В желудке собаки болтались полфунта паштета из кроличьей печенки, носик от дезодоранта-пульверизатора и небольшая колония ленточных червей. Я переступил с ноги на ногу, наблюдая, как Мама-сан размахивает своей саблей, и еще раз напомнил себе, что ее ярость вызвана неумелыми попытками сохранить контроль над быстро изнашивающимся телом. Внезапно я ощутил жалость. Пусть я всего лишь простой кухонный рабочий, но я молод и владею доступом к величию всевидящего гиперпространства.

– …и не забудь почистить вытяжку!

Я кивнул. Мама-сан развернулась и выскочила в бар. Хлопаньем каблуков и высоким турнюром она напоминала кентавра. Наконец-то наступила тишина. Боль прекратила давить на барабанные перепонки. Я вернулся к своим грибам, наблюдая, как нож разделяет поры. В дальнем углу кухни обитало тараканье семейство. Блестя черными доспехами, подергивая зазубренными челюстями, тараканы сновали по плинтусу с глубоко въевшейся грязью.

За поясом Ориона, далеко за спиралевидными рукавами Альфы Центавра, на самой границе дальнего космоса царила анархия. Силы, что управляют вселенной, восстали и в безумии несли хаос миру физических законов.

В этом темном углу вселенной располагалась планета – плоская, словно диск. Населял ее вид, называемый омегаморфами. Омегаморфы способны жить только в двухмерном пространстве, что означало, что они совершенно плоские. Говоря «плоскими», я не имею в виду плоскими, как лист бумаги – эти создания в принципе не ведали, что существует третье измерение.

Несмотря на упомянутый изъян, омегаморфы развили свой интеллект и создали просвещенную цивилизацию. Они перемещались по планете, скользя по плоской поверхности. Подобравшись к краю планеты, они просто переползали на другую сторону.

Однажды утром омегаморф 245 Эйч-Кью-Кей скользил себе в школу, занятый собственными мыслями, когда внезапно прямо над ним раздался удар грома, породив в небесах эхо. Омегаморф 245 Эйч-Кью-Кей удивился, хотя смотреть вверх он попросту не умел. В его мире не существовало вертикалей. Однако он мог слышать голос, идущий прямо с небес:

– Приветствую тебя, омегаморф 245 Эйч-Кью-Кей! Я – межгалактический Бог астронавтов третьего измерения. Я пришел, чтобы освободить тебя из твоего скучного плоского мирка!

Омегаморф 245 Эйч-Кью-Кей заинтересовался. Он-то думал, что третье измерение существует только в комиксах.

– Я, межгалактический Бог астронавтов, могу вывести тебя на новый уровень реальности! Впрочем, должен предупредить: процесс этот весьма рискованный и зачастую сопровождается головокружением и тошнотой. Из носа может пойти кровь, а в худшем случае тебе грозит безумие.

Даже если твой разум достаточно крепок, тебе придется несладко. Способности твои уникальны, поэтому ты престанешь быть обычным омегаморфом. По воле случая именно тебе предстоит стать единственным представителем Просвещения среди омегаморфов.

Идея показалась омегаморфу 245 Эйч-Кью-Кей довольно привлекательной.

– Итак, счастливец, кем ты хочешь быть: невежественным простофилей или избранным сыном Божества третьего измерения? Говори же! Я дам тебе пару секунд чтобы поразмыслить над этим выбором.

Омегаморф 246 Эйч-Кью-Кей, не слишком хорошо подготовившийся к лекции по кейнсианской экономике, собирался недолго.

– Я хочу стать избранным сыном Божества третьего измерения, если, конечно, вы не шутите.

И вот мир, состоящий из пространства и времени. был отброшен прочь, и омегаморфа 245 Эйч-Кью-Кей с силой впихнули в мир трех измерений.

В долю секунды он постиг все тайны планеты. Хотя омегаморф по-прежнему был распластан по плоской поверхности, его чувства воспарили в реальность, перпендикулярную этому миру. Он видел планету с высоты птичьего полета. Он наблюдал за приятелями – омегаморфами, тащившимися по своим делам. Омегаморф с ужасом понял, что видит даже сквозь них – все внутренности предстали перед ним в мучительных подробностях. Теперь ничто не могло укрыться от него. Вот мать подрезает бонсай, вот, потеряв игральные карты с Дигимонами, хнычет младший братец. Вся гнусность этого зрелища заставила омегаморфа упасть духом.

– Или я сошел с ума, или это и есть ад! – возопил омегаморф.

Своим новым панорамным зрением он впервые смотрел вверх на межгалактического Бога астронавтов третьего измерения. Он видел космический корабль, напоминавший гигантскую серебристую почку.