– Идиот! – крикнула Алена.

– Может, и идиот, а только правду сказал! Разве не так?!

– Нет! Не так! – опять крикнула Алена, но былого запала уже не было. Она тяжко вздохнула и очень тихо произнесла: – Не совсем так, Любимов...

– Ага! Значит, тебя только степень не устраивает, а в остальном я прав?

– Ну хорошо... Пусть мы оба были не на высоте, но... Словом, в Петра я влюбилась по-настоящему! Понимаешь ты это или нет?!

– А может, я тоже понял, что жить без тебя не могу! Пока ты сиднем сидела дома, я знал, что никуда не денешься, явишься на службу, и мы будем с тобой бок о бок восемь часов работать рядом, да еще и обедать вместе пойдем. А теперь, когда ты вдруг ни с того ни с сего втрескалась в Астахова, мне хоть в петлю! Неужели ты в самом деле думала, что я такой безмозглый и без тебя в компьютере не могу разобраться?! Да мне просто нравилось, когда ты мне объясняешь и в щеку при этом дышишь, поняла?!

– Стасик, не шути так... – жалко пролепетала Алена.

– Какие уж тут шутки! – горько ответил Любимов. – Я так прямо и сказал Петрухе, что сто лет уже тебя люблю, а он тут подвалил на мной же удобренную почву!

– Что ты несешь?

– То самое! Честно говоря, я был уверен, что он мне в зубы даст! И я готов был с ним подраться! Я даже мечтал об этом! Представлял, как ты выходишь на улицу, а тут мы с Астаховым... Кто кого, в общем... А он что?!

– Что?!

– А он даже не подумал мне по морде съездить! – зло рассмеялся Любимов.

– Он, между прочем, хотел нас убить! – не могла не вспомнить Алена. – Он мне прямо так и сказал!

– Чего ж тогда не убил?!

– Да потому что ему противно было слушать про... мои родинки! Он ведь подумал, что у нас с тобой и впрямь все было...

– А что, скажешь, не было?!

– Да... тот раз не считается...

– Еще как считается! Тем более что за родинки он должен был бы от меня вообще одно мокрое место оставить, а он ничего... Будто так и надо...

– Так ты ж, подлец, про загс наплел! Он же порядочный человек!

– Слушай, Аленка, ну откуда тебе знать, порядочный он или нет! Вот меня ты действительно сто лет знаешь! А его – без году неделя!

– Сам же говорил, что он отличный мужик! – напомнила ему Алена.

– Но я же не знал, что ты вляпаешься в этого мужика, как в грязь...

– Стасик! – опять угрожающе повысила голос она.

– Ну что – Стасик! – повысил голос и Любимов. – Я тебе больше скажу: из всех этих сумасшедших любвей ничего хорошего не получается! Запредельная страсть, она что?!

– Что?!

– То! Она вспыхнула и перегорела, как лампочка! А я тебе настоящее чувство предлагаю, проверенное годами совместной работы! Оно не перегорит! Выходи за меня замуж, Аленка!

– Дурак ты, Стасик... – только и смогла ответить она.

– Вот ведь на свою голову позволяю тебе всячески измываться!

– Да я не измываюсь...

– Измываешься...

– Ну ладно, прости... Больше не буду...

– Это, конечно, приятно слышать, но все-таки что ответишь на мое предложение?

– Про замуж?

– Да!

– Не могу я, Стасик... Прости... Я люблю его... – сказала Алена.

– Может, передумаешь еще? – предложил Любимов.

– Вряд ли...

Стасик тяжело вздохнул в трубку и сказал:

– Но я все-таки не буду терять надежды?

– Конечно, не теряй... Только не вздумай еще раз пристать к Астахову со всякой чушью!

– Ты, главное, сама к нему не приставай! Надо же иметь чувство собственного достоинства!

– О своем достоинстве лучше думай! – призвала его Алена.

– Я думаю... – грустно отозвался он.

Прошла неделя, а Астахов так и не объявился. Вечерами Алена сидела, уставившись на телефонный аппарат, но Петр ни разу не позвонил. Ей очень хотелось подняться этажом выше и кинуться ему на шею с душераздирающими воплями: «Я люблю тебя, Петя!», но она изо всех сил хранила достоинство, как ее к тому призывал Любимов. В конце концов, она ни в чем не провинилась перед Астаховым. Это он наговорил ей ерунды про ненависть. Хотя... может быть, и правда не любил...

В субботу с потолка ее кухни на многострадальную сушилку для посуды вдруг полился настоящий поток. Алена обрадовалась! Вот он, повод подняться к Астахову. Она ему скажет, что теперь отлично понимает, чего стоили его поцелуи и объятия! Это был всего лишь отвлекающий маневр! Он с ней целовался, чтобы трубы не менять! До чего же все теперь очевидно!

Алена надела вызывающе открытый сарафан с многослойным воланом на груди, накрасила губы и, стараясь не спешить, с достоинством поднялась на этаж Астахова. Дверь его квартиры была настежь распахнута, и из нее слышалась мужская перебранка. Алена осторожно прошла в коридор. В дверном проеме его кухни на полу как-то странно дергалась довольно-таки грязная голая нога.

– Петя-а-а... – осторожно позвала Алена.

Нога еще раз дернулась и скрылась. Вместо нее высунулась голова молодого парня в голубой кепке, надетой козырьком назад.

– Чё надо? – спросила голова.

– Мне бы Петра Астахова... – пролепетала она. – Он... вроде бы... тут живет...

– Хозяин побежал менять смеситель. Ему в магазине страшное барахло подсунули, – сообщила голова, а потом перед Аленой во весь рост выпрямился парень в надетом на худющее голое тело синем и тоже довольно грязном комбинезоне с детскими лямочками.

– А вы... – замялась Алена.

– А мы ставим ему новую мойку, трубы меняем и вообще сантехнику, – доложил парень в кепке. – А вы в комнату проходите. Он скоро придет. Мы его тут долго дожидаться не намерены. Он знает.

– Нет... – помотала головой Алена. – Я, собственно... Я снизу... У меня, понимаете, с потолка течет прямо ручьями... Сушилка для посуды скоро вообще развалится...

На это ее заявление из кухни вышел еще один сантехник, пожилой, еще грязнее молодого, и сказал:

– Ты, хозяйка, потерпи. Часа через полтора у тебя течь навсегда перестанет. Побелишь – и все дела!

– Ага, побелю... – согласилась Алена, медленно развернулась и вышла из квартиры Астахова. Ее ноги сделались вдруг ватными и непослушными. Она поняла, что все кончено. Ему меняют трубы. Он больше никогда в жизни на нее не протечет! Она побелит потолок – и все дела! Астахов проделал все шаги от ненависти до любви и уже даже дошел обратно. Он ее ненавидит. Нет... Это было бы полбеды... Он ушел не обратно в ненависть. Он ушел в полное ее отрицание как человеческой особи...

Течь с потолка на сушилку действительно скоро перестало. В последней надежде Алена открыла дверцу встроенного шкафчика в туалете. А вдруг у Астахова не хватило денег на новый унитаз или на какую-нибудь подводку к нему! Тогда с потолка шкафчика все-таки будет иногда подкапывать. Она будет смотреть на эти капли и вспоминать, вспоминать...