Что, не спортивно? Очень даже спортивно — три выстрела и все в цель, а про яблочко в комнате, так вообще выстрел на сто баллов.

Не удержался, расстегнул молнию на сумке и уставился на новехонькие ровные ряды зелененьких бумажек с номиналом десять тысяч.

Вот только валюта местная — Сьерра-леонский леоне. В этой стране финансисты те еще креативщики, долго, видать, над названием думали. Но с экономикой в стране было еще хуже, чем с крутыми названиями. По курсу на день моего прилета две таких бумажки могли бы поменять на один доллар.

Сумок, кстати, много — все плотно набитые пачками с купюрами. Но мне трех камазов не хватит, чтобы с «глобалами» расплатиться.

Перед следующим поворотом остановился, прислушался и принюхался. Играла музыка, но не туземные напевы, а какая-то вполне себе обычная западная попса. Отчетливо пахло жареным мясом, а дальше, как по классике: «тряпки жжем, смеемся».

Аккуратно выглянул и увидел небольшой холл перед приоткрытым массивным входом в банковское хранилище. Сбоку, на раскладных стульях, сидело два аборигена. Один в отключке, из ушей торчат провода наушников, но штекер просто свисает на пол. На коленях очередной планшет, на котором мелькают разноцветные отблески и негромко звучит попсовый ритм. Второй наклонился над газовой плиткой и что-то перемешивает на небольшой сковородке, периодически выдыхая дым из замызганной пластиковой бутылки.

А вот в хранилище вид открывался более опасный, даже отсюда в отблесках свечей или факелов был виден кусок пола, исписанный красными символами и черточками. Там были люди, ходили по кругу, то делая ритмичные взмахи руками, то кланяясь.

Раздался чей-то вопль, будто кого-то резали. Хотя почему будто, конкретно так резали, по частям — из двери вышел сектант и бросил «повару» кровавый кусок по форме и внешнему виду напоминающий печень. Потом заметил спящего с планшетом, разорался, подскочил к стулу, скинул планшет и стал хлестать мужика по морде, только брызги с грязных рук на стены летели, а морда уснувшего вмиг окрасилась в красный цвет. Что-то сказал повару, у которого печень уже начала шваркать на разогретом масле и довольный вернулся в хранилище.

Избитый так и не очухался, упал вместе со стулом, уткнулся в разбитый планшет и пускал кровавые слюни. Внимание повара было приковано к сковородке, так что свой шанс я решил не упускать.

Беззвучно выскользнул из-за тележки, за которой прятался. И подкрался к повару, ударил острым концом топора в затылок и поддержал, чтобы тот не завалился в огонь. Вынул томагавк и повторил процедуру с обдолбанным.

Подошел к двери в хранилище, и заглянул внутрь. Не считая сумок и сложенных в открытую пачек денег по стенам помещения, все остальное напоминало сцену из фильма ужасов, которую снял перспективный и талантливый режиссер с поправкой на местные верования.

Стол жертвоприношений, на котором лежало тело, построили, сцепив две тележки. Вокруг него нарисовали пятиконечную звезду и дважды обвели кругом и раскидали обезглавленные куриные тушки. Толстые, явно спертые из церкви, свечи стояли как на тележках, так и на полу.

Сами сектанты, одетые в легкие короткие балахоны без рукавов, в три ряда сидели на коленях и бормотали в унисон нечто похожее на молитву. В метре от крайнего ряда вдоль стены стояло оружие,

Эх, идеальный момент для гранаты. Но гранаты у меня не было. Хотя…

Я вернулся в холл и выключил газ под плиткой, пошел по проводу и довольно быстро нашел красный баллон с пропаном. На вид в нем литров двадцать пять, а по весу точно больше половины. Закрутил вентиль и оборвал шланг. Убедился, что все еще молятся, вышел в проем и, размахнувшись, двумя руками забросил баллон к алтарю, поближе к свечкам.

На грохот среагировали, повскакивали, хватаясь за оружие, но я уже спрятался за дверную створку и только палил из пистолета по баллону. Два выстрела — две дырки с шипящими струями сжатого газа. И как только одна из струй добралась до свечи, в хранилище полыхнуло и заорали люди.

Я отошел и стал ждать, пытаясь по крикам посчитать, сколько еще выжило. Жар из хранилища шел такой, что я сдвинулся еще на метр. А когда понял, что, скорее всего, загорелись деньги, постучал себя кулаком по лбу и зачем-то пробормотал вслух: «открыто, войдите».

Первым на призыв откликнулся полный мужик из руководящего состава. Выскочил с визгом. Балахон дымится, а руки прижимают к груди какой-то сверток. От дверей он успел пробежать только метр, как я дважды выстрелил в тлеющую дырку на спине.

Следом бежал парень, увидел упавшее тело, что-то смекнул и застопорился, но его уже подталкивали сзади. И в итоге в проемы вывалилось сразу два тела и если первый еще ничего, то спина и волосы второго полностью были в огне. Встать я им уже не дал, и точными выстрелами оборвал вопли обоих.

Подождал еще, понимая, что больше не могу здесь находиться. Если к вони горелой плоти, я уже адаптировался, то кислорода в помещении становилось все меньше и меньше. Из хранилища тянуло дымом и гарью. Я все же заглянул внутрь, чуть не оставшись без бровей, и увидел на пороге еще три тела, не успевших добежать до выхода.

Я посмотрел, что было в руках у первого, и радостно присвистнул. Несколько пачек денег, упакованных в чуть оплавленный пластик. Немного, всего пачек пятнадцать, и тоже зелененькие, но уже евро.

Вот как бывает — и на нашей улице опрокинется сектант, набитый сотенными купюрами. Осталось только свалить, а то праздника-то и не будет.

Я вернулся на первый этаж и связался с Вадиком.

— Вадик, как слышишь меня? Прием.

— У аппарата, — вздохнул Вадик, — тебя где там нофит?

— Да в банке я, тут очереди пипец просто, — я смотрел по сторонам, пытаясь найти хоть какое-то решение. Зомбаков меньше не стало, а стоило мне показаться, так, будто с ума сошли, перегородка скрипит и ходуном ходит. Внизу пожар, наверху затор. Окна есть, причем довольно высокие и большие, но, как обычно, все в решетках.

— Угу, фмефно. Помофь нуфна?

— А вы не уехали что ли?

— Не, прифлофь миграцию орды перефдать, а потом уф рефили, фто и ты фкоро будефь.

— Вадик, ты не представляешь, как я рад это слышать, — с лестницы повалил дым, а шаркуны еще больше занервничали, но вместо того, чтобы свалить, с утроенной резвостью поперли на штурм стенки, — Сможешь меня из банка забрать?

— К главному входу не проеду, тут битком фомбарей.

— К главному и не надо, — я прикинул, как лучше объяснить, — к южной стене можешь подъехать, это дальняя от почты.

— Угу, уфе ф пути, но фа мной потянутфя, так фто будь готов.

— Я же пионер, а не сосиска, — само вырвалось, хотя еда, после той прожарки печени, последнее, о чем сейчас хотелось думать.

— Пофтори, не понял тебя.

— Я в том смысле, что всегда готов. Забей, короче. Как думаешь «пиранья» стену банка пробьет или лучше тросом решетку вырвать?