до тех самых пор, пока не придет мой час. Долгие месяцы, когда я не мог говорить и мочился под себя, как старик или младенец, научили меня терпеливо и выносливо ждать.

А потом судьба все же повернулась ко мне лицом, извечно скрытым от меня под фальшивой личиной, чтобы оскалиться в победном хохоте. Я слышу ее надтреснутый, истерический смех и понимаю, что мы смеемся вместе. Мой голос разносится по пустому дому и звенит под потолком, как колокольный звон по усопшему. Она и я победили. Какой ценой? Какая к черту разница? Победителей не судят – их награждают медалями. Из красного, мать его, золота.

«Ожидайте дня через три, идут лесом. Их ведет наш человек – Савелий. С бандой договорились они загонят их в самую чащу и потрепают. Шанса, что они свернут, нет. Наша часть сделки выполнена.

Ваш вечный должник».

Я встал с кресла и, прихрамывая, прошел к камину. Старые шрамы ныли от пронизывающего холода. Наклонился и помешал угли, искры огня взметнулись к потолку. Красно-оранжевые…яркие, как её волосы. Сколько раз я мысленно касался кончиками пальцев ее волос, гладил, перебирал, а потом впивался в них пятерней и выдирал до мяса. Те самые волосы, на которых помешался с первого взгляда…

Но в этом проклятом Аду я больше не буду гореть один, я стану зрителем и буду наблюдать за их агонией. Ничего не делает человека более уязвимым, чем зависимость от другого человека. А она будет зависеть от меня. Каждый её вздох, каждый шаг и телодвижение будут зависеть от того, за какую ниточку я дерну, а может, и обрублю все нити, обездвижу, обескровлю и оставлю подыхать на мерзлой земле, где даже горстка снега теперь принадлежит мне.

Я запрещал себе думать о прошлом. Запрещал возвращаться туда, где был счастливым, но таким жалким и слабым, где все еще умел смеяться и плакать. Был человеком. Любил и верил, что меня тоже любят. Она. Девочка с красными волосами.

Вспоминал, как еще долго приходил на наше место, чтобы увидеть её хотя бы издалека. Но ни разу больше она не ждала меня. Наверное, я и сам не понимал, чего хотел от неё тогда. Ведь она клялась мне в любви. Дьявол меня раздери, как она клялась своими бирюзовыми глазами, стонами и криками, бусинками пота на шёлковой коже и твердыми красными сосками, искусанными мной в порыве страсти. Клялась слезами и робкими ласками. Клялась, стоя на коленях и протягивая ко мне тонкие руки, умоляя, чтобы взял её. Я готов был поверить – меня примут любым. Потому что так должно быть, если любила…Нет! Будь она трижды проклята! Но нет! Не ждала и никогда не любила! Крутила мной, как марионеткой, усыпила бдительность. Дергала за веревочки и манипулировала так изощренно, как не смог бы ни один кукловод. Кукловод с лицом ангела, способного совратить самого дьявола.

Глава 8.2

Мы двигаемся в путь, как только вернется Ренат, – крикнул своим людям, – будьте готовы, мы идем прямо на снежную бурю. Закройте лица, хлебните самогона. Будет пиздец как холодно.

– Дочь самого Лебединского не может вот так…с тобой, цыган. Ничтожество ты не можешь к ней…, – отец Михаил сорвался на крик, стараясь привлечь внимание Ману.

– Не смеет к ней прикасаться? – перебил его цыган и криво усмехнулся, – На ней из одежды только мой плащ. Бандиты унесли все вещи и чемодан до того, как я там появился. Может, вы сами понесете ее на руках, а, святой отец? Ее голое тело такое горячее под моим плащом. Вам, несомненно, станет жарко.

Цыган сделал несколько шагов в сторону священника и тот отшатнулся назад, осенив себя крестным знамением несколько раз.

– Ну же. На вас перчатки, и вы сам служитель господа. Боитесь искушения?

Цыган оскорбительно расхохотался.

– А, может, гнева вашего Бога?

– Вы будете гореть в Преисподней!

– Я и там побывал – есть места пострашнее пекла, Святой Отец, и они намного ближе, чем вы думаете. Наааамнооого блиииже, – закончил мрачным шепотом, вселяя в отца Михаила праведный ужас, – они в нас самих.

Вернулись остальные люди проклятого головореза в маске и несколько людей сопровождавших отряд священника.

– Твою мать, ну и месиво там! Выживших нет! Они просто вспороли им животы!

– После недельного урагана заметет так, что трупы найдут только весной. Решат, что напали дикие звери. Никто не станет связываться с бандой.

– Святой Боже! Сколько смерти… Неужели нет закона, который может все это прекратить? Мы что живем в каменном веке?

– А если они вернутся? Возьмут еще своих людей и…придут снова. Говорят, банда передвигается даже в ураган и ночью. Они нападают в любое время суток.

– Заткнешься прямо сейчас, трусливая задница!

– Там следы…там был один человек. – сказал задумчиво кто-то из людей охранявших священника, – и это он всех убил.

– И кто это?

– Неизвестно…

– Он вернется. Вот увидите! Говорят здесь бродит беглый зэк и он жрет человечину!

Ману резко обернулся к охраннику священника и двинулся на него.

– Еще одно слово, и я сам раздеру тебя на части так, что со мной ни один беглый зэк не сравнится, привяжу куски твоего мяса дереву и оставлю кормить волков.

– Оставим трупы здесь? – спросил тот, кого Ману называл Ренатом и склонил голову, ожидая ответа.

– Оставим. Им уже не помочь. Пусть снег их укроет.

– Это противоречит законам господним! – воскликнул священник, – Разве можно бросить здесь этих несчастных?

– Они все мертвы, а мы рискуем застрять в бурю на переправе, которая и так может не выдержать вес всего отряда. Или вы готовы пожертвовать своей жизнью, святой отец? – цыган несколько секунд смотрел в глаза священнослужителя, – Так я и думал, – усмехнулся он.

– У меня иная миссия, – высокомерно сказал отец Михаил, – я должен сопровождать мою подопечную. Дайте хотя бы отмолить их души перед Господом.

– Отмаливайте, может ваши молитвы избавят их души от страданий.

Священник подошел и склонился над тремя несчастными мертвецами, лежащими в снегу. Сжимая пальцами крестик на длинной цепи, он освящал их души молитвами, отпуская в царство вечного покоя, беззвучно шевеля губами и стараясь не смотреть на развороченные грудные клетки и вспоротые животы. Поистине, эта миссия не нравилась ему все больше и больше, но мысли о повышении ранга и деньгах, которые обещал дать сам Лебединский не давали ему покоя.

Проклятый Ману был прав – они только задержат всех в дороге. Все равно уже все мертвы. Вдруг один из мертвых резко схватил священника за руку.

– Это предатели! – хриплый шепот заставил