– Почему же? – улыбнулась Инга. – Я надеюсь, что это не последний мой визит во Флоренцию. У вас еще будет возможность показать мне город.

– Что вы больше хотите на второе – пасту или равиоли? – поинтересовался Роман.

– Вы хотите, чтобы я стала толстой и некрасивой, поэтому пытаетесь накормить меня макаронами? – с наигранной серьезностью спросила русская сеньора.

– Ну что вы! Женщину полнят отнюдь не макаронные изделия, а отсутствие любви и внимания. Взгляните на итальянскую кухню: если из нее убрать спагетти, равиоли, пасту и подобное, то она заметно обеднеет. Но если мы посмотрим на итальянских женщин, то найдем их необыкновенно красивыми и привлекательными. А все почему? Потому что итальянские мужчины без ума от итальянских женщин, несмотря на тягу последних к макаронам.

– Итальянцы без ума не только от итальянок, – заметила Инга. – Они любят представительниц прекрасного пола в принципе, независимо от нации и вероисповедания.

– Согласен, – улыбнулся Плотников. – Но разве это плохо?

Артемьева оставила этот вопрос без ответа.

– Хочу равиоли, Рома. Попросите ваших поваров испортить мою талию парочкой лишних сантиметров, – сказала русская сеньора и сделала глубокий глоток вина.

– Какую начинку предпочитаете? Сырную, мясную, рыбную, овощную? – спросил Роман.

– Давайте попробуем сырную, – решила гостья.

Плотников передал пожелание гостьи официанту, и тот, откланявшись, мгновенно испарился.

– Нам придется долго ждать? – полюбопытствовала Инга.

– Вы торопитесь?

– Нет. Наоборот. Хочется, чтобы между блюдами были небольшие паузы.

– Так и получится, – Роман долил вина в бокалы.

– Вот и замечательно, – Артемьева чувствовала, что уже начинала пьянеть. – Теперь моя очередь рассказать о себе, я полагаю?

– Это не обязательно, Инга. Если вы хотите, то можете ничего о себе не говорить.

– Вам неинтересно послушать мою историю? – Инга ощутила некоторое чувство досады от его слов.

– Интересно. Очень интересно. Просто мне на мгновение показалось, что вы не хотите рассказывать мне о своей жизни. На самое главное вы уже сказали.

– Что именно?

– То, что вы замужем.

– Это важно?

– Важен ли этот факт для вас? Я не знаю. Вам виднее.

Русская сеньора посмотрела на владельца ресторана пронзительным взглядом:

– А для вас?

– Видите ли, я не связан никакими обязательствами. Поэтому я не вижу ничего плохого в том, что два соотечественника, встретившись на чужой земле, просто сидят за одним столом и ужинают, – при этих словах Плотников зацепил шпажкой малину из ягодной тарелки и направил ее себе в рот. Он почувствовал, что в разговоре с Ингой появилось небольшое напряжение, которое он свел на нет.

– Я тоже так считаю, – ответила ему Артемьева, почему-то обидевшись. Ей показалось, что новый знакомый задумался о том, что замужняя женщина не должна была соглашаться на ужин с мужчиной, как бы он ни старался сбить ее с пути истинного. Но Инга умело скрыла возникшее чувство обиды под очаровательной улыбкой. «Мне все равно, что за мысли кружат в голове этого красавца! Я получаю удовольствие от еды, вина, приятной компании. А все остальное не имеет никакого значения для меня в данную минуту!» – она отпила вина из полупустого бокала.

Плотников опустил глаза в свою тарелку и не торопился продолжить беседу. Возникло напряженное молчание. Его нарушила Артемьева:

– Скажите, Рома, а что вы мне предложите на десерт?

– Вы можете ознакомиться с меню и выбрать. Но я могу посоветовать штрудель, тирамису или муссы с ягодками и фруктами.

– А кростини?

– Но это же слишком просто, – Роман улыбнулся. – Я хотел вас удивить. А кростини – это всего лишь закуска из кусочка поджаренного и хрустящего хлебца с добавками из разных начинок. Для десерта подойдут фрукты и ягоды. Хотите?

– Да. Именно простой хлеб с мелко нарезанными фруктами.

– Чем будете запивать эту закуску? Может, все-таки десерт?

– Нет, не хочу. Пить буду черный чай с бергамотом.

– Хорошо. Будет исполнено.

Позже официант принес равиоли. Он поставил блюдо перед гостьей и наполнил ее бокал вина. Плотников взял тарелку, предназначавшуюся ему, с подноса самостоятельно: он не любил излишне обременять своих работников.

– Как чудесно пахнет! – Инга ощутила аромат, исходящий от только что сваренных, еще парящих итальянских пельмешек, и приступила к их поеданию. Она была сыта, но остановиться уже не могла.

– Когда вы возвращаетесь в поместье? – спросил Плотников.

– Завтра утром, – ответила Инга.

– Я могу вас подвезти, – предложил гостеприимный и вежливый хозяин ресторана.

– До Монтальчино?

– А почему нет? Я завтра свободен весь день. Мне было бы приятно провести с вами еще несколько часов в дороге.

– Спасибо большое. Но муж пришлет за мной нашего водителя, – обманула Артемьева.

– Очень жаль, – улыбнулся Роман. – Может, как-нибудь в другой раз вы мне позволите это сделать. Вы же еще приедете во Флоренцию? Голодной и без ночлега вы не останетесь точно. Я вам это гарантирую.

Артемьева засмеялась:

– Я в этом не сомневаюсь.

– Ну вот. Так когда вы приедете в следующий раз?

– На следующей неделе, полагаю. Вы мне покажете места во Флоренции, где я еще не была?

– Непременно. Я буду вас ждать, Инга. Ваши кростини готовятся. Чай заваривается.

– Замечательно. Вы выпьете со мной чаю?

– Пожалуй.

– В следующий ваш визит я познакомлю вас с моей дочерью. Я думаю, что вы найдете общий язык.

– Мне бы очень хотелось увидеть Лию.

Мужчина и женщина ели равиоли, не глядя друг на друга. Они оба были смущены, и с каждым разом все сложнее подбирались слова для поддержания разговора.

Вскоре официант принес фруктовую закуску и чай с сервизом. Он убрал ненужные тарелки с остатками еды и, расставив чашки, разлил чай. Бокалы с недопитым вином официант аккуратно отодвинул в сторону, оставив на столе. Артемьева и Плотников пили вкусный напиток и кусали хрустящие хлебцы с фруктовой добавкой. Теперь они говорили на отвлеченные темы, не касающиеся личной жизни.

– Я могу вас проводить до вашего отеля? – спросил Плотников, когда Инга собралась уходить.

– Да. Конечно. Он в десяти минутах от вашего ресторанчика.

Артемьевой показалось странным, что они не перешли на «ты». Ей нравился этот молодой человек, лишенный напористости и излишнего пафоса.