Они все-таки нашли открытую дверь и проскользнули внутрь. В отличие от обновленного белого фасада содержимое дома было старым и не отремонтированным. Честно говоря, евроремонт ему бы и не пошел, но излишняя захламленность его не красила. Хотя, может быть, они вошли в нежилую часть здания.

Яна громко чихнула от пыли и вышла из заставленной мебелью комнаты в коридор. Стены и потолок здесь были обиты панелями мореного дуба, что производило очень мрачное впечатление, и к тому же было очень темно. Небольшие круглые плафоны кремового цвета, развешанные по стенам в трех метрах друг от друга, не спасали положение. Рассеянный свет сразу же поглощался темными стенами и потолком. Дубовые панели стен периодически прерывались дверными проемами с такими же темными дверьми. Пахло старым домом и пыльной мебелью. Похоже, Илья думал о том же, что и Яна.

– Непонятно, как раньше строили. Не было ведь ни вытяжек, ни установок с микроклиматом, ни кондиционеров, так какого же черта они планировали такие длинные дома с узкими коридорами? Здесь же нет движения воздуха! Как барак! А внешний вид так впечатляет!

– Думаю, что комнаты много больше и просторнее, чем коридор, – ответила Яна, сворачивая за угол и упираясь в деревянную лестницу, – а потом, может, тут сто раз все перестраивалось и перепланировалось.

– В этом доме внутри все деревянное, и перекрытия тоже, так что если вспыхнет пожарчик, то мало не покажется, – буркнул Илья.

– Стоит этот дом лет двести и еще простоит, а ты эти криминальные мысли из головы выброси… – ответила Яна, поднимаясь на второй этаж, – ну кого я тут прибила? Эй, отзовитесь!

Коридор второго этажа выглядел значительно привлекательнее лишь из-за того, что стены были выкрашены в ярко-розовый цвет, а двери были белые. Одна из дверей открылась, и из-за нее выглянуло сморщенное лицо старого деда: седые всклокоченные волосы, темная одежда, опущенные плечи и недоверчивый, злой взгляд из-под кустистых седых волос. Он совсем не походил на милую, доброжелательную старушку, которую нарисовало ранее воображение Яны.

– А… ироды! Уже в дом забрались, – покачал он головой, правда, уже без особого пыла.

– Здравствуйте, – ответила Яна, узнав голос, проклинавший их из окна, – чего же вы хулиганите? Человека вот помоями облили.

– Человека? – подслеповато прищурился старик, всмотрелся в Илью и вдруг попятился обратно в комнату, крестясь и сплевывая через левое плечо. – Сгинь! Сгинь! Сгинь, нечистая!

– Да мы не сделаем вам ничего плохого! – пошла за ним Яна. – Мы хотели только узнать, что я разбила, и компенсировать убыток…

– Уходите! Не подходите ко мне! Господи, спаси меня! Что я вам сделал? Не трогайте мою душу!

– Что с ним? – испугалась Яна. – Может, он, того? Э… мужчина, вам помочь? – Она толкнула дверь, за которой укрылся дедушка, и они с Ильей оказались в первой комнате этого странного дома.

Яна была совершенно права, предположив, что комнаты в этой старинной усадьбе светлые и просторные. Во-первых, в глаза бросалось обилие света, так как одну стену украшали четыре огромных окна с широкими подоконниками. Во-вторых, дополнительное ощущение света и пространства комнате придавали высокие потолки с лепниной. Мебель тут была светлая и современная. Старый паркет сохранился в достаточно хорошем состоянии. Навесные легкие металлические стеллажи с открытыми стеклянными полками и мягкая массивная мебель светлого цвета не утяжелял и интерьер. Сморщенный старичок забился в угол этой комнаты и трясся в судорогах.

– Владимир Адольфович, не подходите ко мне! Я же ухаживал за вами, вытирал пыль, зачем вы возродились?! Не забирайте мою душу! Владимир Адольфович, у нас же были хорошие отношения!

– Кого он все время называет Владимиром Адольфовичем? – удивленно осмотрелась Яна и с улыбкой, которая должна была обозначать крайнюю степень расположения, обратилась к старику: – Любезнейший, здесь нет никакого Владимира Адольфовича. Меня зовут Яна, Яна Цветкова, а это – Илья.

– Свят! Свят! Свят! – перекрестился старик. – Как живой! Пожалейте меня! Оставьте на грешной земле…

– Да мы ничего вам не сделаем, – заверила деда Яна, осматриваясь, чтобы определить, куда мог влететь ее камень и что он разбил, так как она явственно слышала звук бьющегося стекла. Ее поиски были вознаграждены.

На паркете было рассыпано стекло из оконной рамы, а в углу валялись осколки от вазы. Сама ваза, до того как разбиться, скорее всего, стояла на широкой мраморной полке от камина. Камень, брошенный Яной, лежал рядышком.

– Прямое попадание, – вздохнула она, – надеюсь, эта ваза не очень дорогая была?

– Стояла отдельно на полке, то есть в гордом одиночестве, наверняка раритет, – Илья покосился на стонущего старика. Выглядел Илья ужасно: растрепанные волосы в колючках, перепачканная землей и соком травы одежда, и все это было щедро полито помоями.

– Вы не волнуйтесь, мы все вам возместим и все уберем, – сказала Яна, повышая голос: так непроизвольно поступают многие, беседуя со слишком старыми людьми, заранее подозревая их в глухоте.

– Сгиньте, ироды! – сжался старик, сотрясаясь в нервных конвульсиях.

– А ведь, похоже, в доме больше никого нет, – обратилась Яна к Илье, – что за люди? Оставлять психически больного, старого человека одного? Что же это за дела такие? За ним же присмотр нужен! Он сам опасен для окружающих.

– Я и присматривал, – прервал ее старик, – и за домом, и за Владимиром Адольфовичем.

– Опять за свое, – сокрушенно покачала головой Яна и принялась собирать черепки от вазы и осколки стекла.

– А где Владимир Адольфович? – спросил студент, предположив, что если старик говорит, что присматривал за ним, то пресловутый Адольфович тоже может находиться в доме.

– Нет! Нет! За что?! – завопил старик с новой силой.

– Может, кто-то из нас напомнил ему этого Владимира Адольфовича? – задумчиво предположил Илья.

– Ага! Особенно я! Просто вылитый Владимир Адольфович, – хохотнула Яна. – Или ты – тоже хорош! Видимо, некий Владимир Адольфович ходит все время в помоях, и ты сейчас очень на него похож, – добавила она.

– Знаешь, судя по тому, как этот старик испугался, я бы выдвинул версию, что этот пресловутый Владимир Адольфович умер.

– Умер! Умер! Вот именно – умер! – закивал дед, смотря на Илью безумными глазами. – Изыди, сатана!

Илья хотел что-то ответить, но ему помешали жуткий кашель и хрипы, которые просто-таки стали сотрясать тщедушную фигуру старика. Лицо его побледнело, руки с вздувшимися старческими венами судорожно ощупывали горло.

– Яна, ему плохо… – испугался Илья.

– Вот черт! – Кинулась к старику Яна. – У него приступ.

– Безумия? – уточнил парень.

– Сердечный! Беги скорее, вызови «Скорую»! – закричала Яна, пытаясь расстегнуть ворот рубашки старика и удобнее уложить его на пол.