То, что я обнаруживаю внутри, разрывает мне грудь.

Она сидит на кровати, положив голову на руки, ее плечи сотрясаются от рыданий, а тихие всхлипы наполняют тишину комнаты вокруг нее.

— Сирена, — вздыхаю я, и мои ноги несут меня вглубь комнаты задолго до того, как мой мозг успевает принять решение. Она просто взывает ко мне на каком-то таком уровне.

Не спрашивая разрешения, я поднимаю ее одеяло и забираюсь к ней в постель, поворачивая ее так, что она наполовину сидит на мне, а я обхватываю ее дрожащее тело руками и укладываю ее голову себе под подбородок.

Я не уверен, что когда-либо утешал кого-то раньше. Ладно, может быть, Калли, когда она была ребенком, но это совсем другое. Я никогда, вообще никогда не утешал женщину, которую трахал. Я бы скорее отправил их плакать. Черт, я могу гарантировать, что так и было.

— Все в порядке, Сирена, — успокаиваю я, тихо пугаясь, что звук моего голоса прорвется сквозь ее страдания, и она тут же отпустит меня и потребует уйти.

Но, к счастью, этого не происходит.

Вместо этого она прижимается ко мне еще крепче, а ее слезы начинают пропитывать ткань моей рубашки.

— Я держу тебя, Бри, — говорю я, целуя ее в макушку и прижимая ее к себе так крепко, как только могу, учитывая, что на верхней руке у нее массивная повязка. Мысль о том, что я могу причинить ей боль, приводит меня в ужас, несмотря на то что уже слишком поздно.

В конце концов она успокаивается, но, к моему удивлению, не отпускает меня. И после нескольких минут тишины я с болью сдвигаюсь с места, чтобы снова лечь на ее кровать и взять ее с собой.

Она кладет голову мне на грудь, прямо над моим сердцем, слушая, как оно неловко быстро стучит под ее ухом.

Ее рука проникает под мою рубашку, и ее жар обжигает меня изнутри, пока она обнимает меня. Она перекидывает свою ногу через мою, связывая нас воедино всеми возможными способами. Но с ее губ не слетает ни слова.

Между нами есть миллион и одна вещь, которая остается невысказанной, но, похоже, сейчас ее устраивает лишь этот момент. И я не могу соврать, я тоже чертовски доволен этим.

В конце концов, ее дыхание выравнивается, а тело замирает, и она погружается в сон.

Но я не могу. Я не могу отвести от нее взгляд или позволить своим мыслям успокоиться.

Неужели Тео, Себ, Тоби и Дей— нет, не буду об этом… они так же спят каждую ночь? Неужели они буквально засыпают в обнимку с одним и тем же человеком?

Если это так, то должен сказать, что все не так плохо, как я думал.

Черт. Кто я сейчас?

Я уже спал с женщинами… Ладно, это ложь. Я спал с Брианной. Все остальные были посланы подальше, как только я с ними заканчивал. Но мы всегда просто отключались на своих сторонах кровати довольные, потные, измученные. Чаще всего я забывал о ее присутствии, пока она не пугала меня до смерти на следующее утро, или я просыпался с туманным воспоминанием о ее присутствии, но обнаруживал, что она уже сбежала, как она часто делала в последнее время.

Но это… это… приятно?

Тихий смех срывается с моих губ, когда я смеюсь над собственной нелепостью.

Может, мне стоило просто принять те таблетки?

Но мои мысли не идут ни в какое сравнение с тем развлечением, которое я испытываю, когда немного погодя в комнату вваливаются Джоди и Тоби с пакетами в руках.

Глаза Джоди распахиваются так широко, что я уверен, что они чуть не выскочили у нее из головы при виде меня с Брианной на руках.

— Кто-то сделал ей лоботомию, пока нас не было? — наконец шепчет она, в то время как Тоби просто с интересом изучает наше положение.

— Ты такая смешная, — шиплю я в ответ.

— Она буквально хотела убить тебя, когда я в последний раз упомянула твое имя. Как ты перешел от этого к… этому?

Я пожимаю плечами, потому что хрен его знает.

— Брэд, этот придурок, приходил навестить ее, — тихо признаюсь я. — Я видел, как он ушел, а потом застал ее плачущей.

— Он заставил ее плакать? — спрашивает Тоби, нахмурившись.

— Нет, — говорит Джоди. — Не может быть, чтобы он заставил ее плакать. Он ее не волнует…

— Кроме его великолепного члена, — замечаю я, цитируя слова Брианны, которые она говорила мне много-много раз, когда дразнила меня своим постоянным приятелем.

— Я не уверена, что даже этого достаточно, чтобы заставить ее плакать.

— В любом случае, она заснула вот так, так что…

— Ты выглядишь мило, — говорит Тоби, в его глазах пляшет веселье. — Каково это — наконец-то познать радость объятий?

— Пошел ты, — шиплю я, хотя в угрозе нет ни капли жара, и, если судить по его улыбке, он слышит все мои невысказанные слова.

Да, я наслаждаюсь этим, придурок. Смирись с этим.

— Ладно, мы просто принесли ей кое-какие вещи. Если ты не против, мы собираемся домой, но я вернусь до того, как начну работать завтра.

— Ты не знаешь, когда ее выпишут? — спрашивает Тоби.

Я качаю головой.

— Можешь узнать? — спрашиваю я, нуждаясь в том, чтобы она уехала отсюда так же сильно, как и я сам.

— Конечно. И мы обустроим нашу гостевую комнату.

— Подожди, что? — выпаливаю я.

— Мы не отпустим ее домой, пока она еще восстанавливается, — говорит Джоди, закатывая глаза, как будто это очевидно.

Она права. Мысль о том, что Брианна вернется в свою квартиру одна, мне тоже не по душе. Но, честно говоря, квартира Тоби и Джоди ненамного лучше.

Так что бы ты предпочел? Чтобы она переехала к тебе?

— Есть другие предложения? — спрашивает Тоби со знающей ухмылкой.

— Н-нет. Наверное, я не очень задумывался о том, что будет, когда мы уедем отсюда. — Ложь. Такая ложь.

— Конечно, не задумывался. Если придумаешь, дай нам знать, — поддразнивает он.

— Просто уходи, пока не разбудил ее, — шиплю я, более чем готовый снова остаться наедине со своей сиреной.

8

БРИАННА

Я просыпаюсь в горячем поту, прижимаюсь щекой к чему-то, что не является подушкой, а мои пальцы обхватывают…

— О Боже, — задыхаюсь я, когда мой мозг просыпается, и я понимаю, что именно я держу в руках.

Я отдергиваю руку, но она упирается в эластичный пояс, стягивающий запястье.

Рядом со мной раздается глубокий рык, и мое сердце подскакивает к