Клола схватилась за голову.

– Хемиш, как ты мог такое сказать! Если Торквил расскажет об этом дяде, мне станет еще хуже!

– Почему ты считаешь, что тебе будет плохо? – удивился Хемиш. – Ты же с ним даже незнакома!

– А ты что скажешь, если тебя заставят жениться на девушке из рода Макнарнов? – спросила Клола.

– Скорей перережу себе глотку! – решительно ответил Хемиш.

Клола рассмеялась.

– Не беспокойся, с тобой такого не случится.

– Кто знает? – мрачно ответил брат. – Отец уже решил дружить с Макнарнами, один бог знает, что ему еще придет в голову. Подумать только, мы столько лет воевали, смотрели на них как на врагов…

– Мне кажется, они сейчас чувствуют то же самое, – философски ответила Клола. – И мы, Хемиш, – и я, и ты – должны сделать все возможное, чтобы прекратить эту вражду. Ты ведь не хуже меня знаешь, что войны и грабежи приносят только разорение и нищету, причем для обеих сторон.

– Скорей дикая кошка избавится от полос на своей шкуре, чем Макнарны перестанут быть Макнарнами, – проворчал Хемиш.

Клола рассмеялась и чмокнула брата в щеку, подумав, что он все-таки еще совсем ребенок.

Только сейчас, сидя перед зеркалом, Клола вдруг со всей ясностью поняла, что через несколько минут она покинет родной замок и отправится в неизвестность. От страха и волнения у нее замирало сердце.

Разумеется, Клола понимала, что план отца направлен во благо простых людей в обоих кланах, особенно тех, что живут на границе.

Но о чувствах этих людей, считала Клола, отец не подумал. Один бог знает, сколько пройдет времени, прежде чем Килкрейги и Макнарны увидят друг в друге мирных соседей, а не врагов.

О своих же собственных отношениях с герцогом Стратнарном Клола боялась и задумываться.

Со вздохом Клола сняла с вешалки симпатичное летнее платье, в котором собиралась ехать в замок Нарн.

Немало трудов потребовалось ей, чтобы убедить отца, что выдержать двухчасовой путь верхом в свадеб – ; ном платье невозможно.

Да, он гениально все продумал – только в Клоле ви – ; дел не девушку-невесту, а орудие шантажа.

Однако в Клоле заговорила женщина, и она решилась возразить отцу;

– Что бы вы ни говорили, отец, я не Пойду, повторяю, не пойду под венец в измятом платье, забрызганных грязью туфлях и с растрепанными волосами!

– Женщины! Женщины! – проворчал с отвращением старый Килкрейг. – Вечно они капризничают.

Однако на этот раз он сдался и послал к мистеру Данблейну гонца с вопросом, сможет ли Клола переодеться и привести себя в порядок перед свадебной церемонией.

Чтобы срочно собрать весь клан, Килкрейг использовал традиционный символ – огненный крест. Две палки, связанные вместе лоскутом холста – иногда его еще окропляли кровью, – поджигались и передавались из рук в руки.

Кровь Килкрейг в данном случае счел неуместной, но все остальное было сделано по правилам.

Клола знала, что последний раз огненный крест по являлся в руках шотландцев в 1745 году, когда лорд Гленорки повел свой клан против якобитов.

Тогда за три часа огненный крест, передаваемый от одного гонца к другому, прошел более тридцати двух миль.

Несение огненного креста представлялось настолько лажным и ответственным делом, что помешать ему могла любая «дурная встреча».

Если олень, заяц, лиса или любой другой зверь перебегал дорогу, его следовало немедленно убить, чтобы не случилось несчастья.

Даже если дорогу перед гонцами переходила босоногая женщина, ее хватали и отпускали не прежде, чем прольют ее кровь, поцарапав ей лоб ножом.

Когда Клола узнала, что ее отец собирается послать огненный крест, она своими руками связала две ветки вереска белой атласной лентой.

Мужчины недовольно хмурились, но Клола знала, что такое необычное послание удивит и заинтересует женщин.

Она всегда жалела простых шотландок, которые даже по праздникам не осмеливаются оставить дом и гостей.

Неизвестно, почувствовал ли мистер Данблейн в вопросе Клолы призыв о помощи: во всяком случае, он вежливо ответил, что предоставит в ее распоряжение гардеробную и умывальную.

Огненный крест за несколько часов обошел все владения Килкрейгов, созывая всех членов клана на торжественную церемонию.

Клоле предстояло ехать в замок Нарн верхом напрямик. Дорога в экипаже, занимающая больше четырех часов, досталась надолго ее невестки с детьми.

– Поезжай с нами, так будет удобнее, – предложила невестка, но Клола покачала головой.

– На лошади быстрее, – ответила она. – И потом, представь, что экипаж перевернется или застрянет в грязи. Что тогда будет с Макнарнами?

Невестка рассмеялась.

– Да, свадьба без невесты – такое редко случается! Хотя, может быть, герцог утешится в объятиях какой-нибудь арендаторской дочки!

Клола почувствовала в голосе невестки злую иронию. Эта женщина тоже не могла привыкнуть к мысли, что отныне Килкрейги станут родственниками Макнарнов.

Клола знала, что так же думают множество женщин. Они больше мужчин страдают от войны, потому и ненависть их к врагу глубже, чем ненависть мужчин.

Отец и братья ждали Клолу внизу. Рядом с ними она увидела незнакомого юношу и догадалась, что это Торквил Макнарн.

Он стоял в стороне от остальных, и в глазах его Клола заметила глубокую, упорную ненависть. Да, этот Макнарн, будь его воля, ни за что не согласился бы принять Клолу в свою семью.

Клола решительно приблизилась к нему.

– Я сожалею, что нам с вами не удалось познакомиться раньше, – заговорила она звучным, мягким голосом, – но, надеюсь, враждебность, с которой вы, к несчастью, столкнулись в нашем доме, не помешает вам отнестись ко мне без предубеждения.

Торквил, застигнутый врасплох, смутился и пробормотал что-то нечленораздельное. Клола повернулась к отцу.

– Нам пора ехать, – сказала она. – Предупреждаю вас, отец, мне понадобится немало времени, чтобы привести себя в порядок после долгой поездки.

– Ох, уж эти женщины! – проворчал Килкрейг. Но Клола видела, что сейчас он не станет спорить. Старый Килкрейг улыбался, такое с ним случалось нечасто.

Ветреный и дождливый июнь сменился теплым, безоблачным июлем. С чистого неба сияло жаркое солнце, пчелы гудели в цветах, и из зарослей вереска выпархивали куропатки.

– Зря пропал такой день для охоты! – проворчал Эндрю.

– На куропаток или на людей? – немедленно отозвался Хемиш.

После двух часов пути на горизонте показались башни замка Нарн.