Один — символ Пресветлого, который я называю знаком бесконечности, а рядом знак в виде двух перекрещенных шипастых булав. Инквизиция.

И эти четверо были наряжены не в балахоны, которые носили служители церкви, да и виденные мною еще в моем мире инквизиторы, а в куртки и мешковатые штаны. И островерхие шапки, напоминающие шлемы-шишаки. Причем все четверо, хотя одна из них была девушкой. Еще двое были молодыми парнями, а один пожилым мужчиной. И у него был знак, если я правильно определил, кого-то вроде офицера.

Кстати, девушку в штанах я в этом мире видел всего второй раз. Первой была Селена. Но значит, совсем строгого заперта на такие наряды для женщин здесь нет, раз аж инквизитор так наряжена.

Стражники деловито обошли меня, обдав крутым запахом пота, и встали в трех шагах за спиной. Чиновник и пардий шагнули в сторону, как и офицер инквизиции, а трое молодых бойцов встали прямо передо мной.

А я что? Я так и сидел на чурбачке, на котором ждал своих заказчиц. Правда ругал себя, что не сообразил сделать ноги, когда только завидел всю эту процессию. Не понял, что это ко мне. Опыта у меня еще маловато. И судя по всему, шансов накопить этот самый опыт прямо сейчас может и не остаться.

Вокруг мгновенно собралась толпа, но выдерживая несколько шагов расстояния. Всем добрым жителям города было очень любопытно.

Первым начал один из парней, произнеся что-то на местном языке. На что я встал, пожал плечами и произнес:

— Не понимаю.

— Откуда ты? Как зовут? — спросил он уже по-русски.

— Я Дим. Из Лорденики, — на память назвал я одно из королевств, про которые еще Селена мне рассказывала, что там говорят только на русском.

Гости замялись, а молодые инквизиторы еще и тайком оглядывались на пожилого. И до меня вдруг дошло, что это натаскивание щенков. Или тренировка начинающих инквизиторов. Или экзамен в какой-то их школе. А мне повезло, значит, оказаться дичью. Или учебным пособием.

Второй из парней достал серебряную монету и протянул мне, проговорив:

— Возьмите.

Я взял, покрутил в пальцах, а затем сунул в карман, скромно сказав:

— Благодарю.

— Эй! Отдайте! — опомнился тот.

Я вернул монету, а в окружающей толпе уже прозвучали первые смешки.

— Напрасно смеетесь! — вдруг выкрикнул, пустив «петуха» голосом, первый парнишка. — В городе орудует вампир! Вчера он обесчестил одну девицу, э-э-э… из очень хорошей семьи. И кровь её пил. Хорошо что не до смерти. И только бдительная служанка обратила внимание на то, что её госпожа не может встать с постели! Точнее, обе девицы были обессилены.

Пока начинающий инквизитор произносил свою речь, я быстро оглядел площадь и окружающие дома. И обратил внимание, что на окне дочки бургомистра колыхнулась штора. А еще заметил на балконе второго этажа этого же дома толстенного мужика с золотой цепью на шее, а рядом дородную даму, на которой в солнечных лучах сверкали бриллианты.

Явно сам бургомистр с супругой вышли на балкон посмотреть на представление. И на последних словах они недоуменно переглянулись. Судя по всему были не в курсе, что за почти благородная девица пострадала вчера, но про немощь дочки не знать не могли.

Напоследок я заметил выглядывающую из переулка Гердину. И взгляд её мне очень не понравился. Какой-то радостный и предвкушающий. Ну, паршивка! Впрочем… К ней-то у меня претензий нет. Я и вправду ей враг, если трезво размышлять. Вот и сдала меня в инквизицию. А я сам виноват. Если каждая отдельная девушка могла списать слабость на разные причины, то две сразу… Ну разве что совсем дуры.

В толпе вокруг на речь парня среагировали уже громовым хохотом и даже свистом.

— Так может он просто уездил девиц? — выкрикнул какой-то мужик. — У вас вон, есть девчонка, так проведите этот… эксепре… эскепре…

— Эксперимент! — помог другой голос.

— Точно! Пусть ею займется. А вы и оцените. Может он просто такой умелец, — закончил охальник.

Упомянутая девица-инквизитор густо покраснела и даже отступила на шаг. Хотела кажется что-то сказать, но смогла только жалобно пискнуть. А я заметил в толпе немало заинтересованных взглядов от дам разных возрастов и пожалел, что все напрасно. Такая реклама пропадает. Мне сейчас или кирдык придет, или в лучшем случае только из города убираться. Если удастся выкрутиться.

А второй молодой инквизитор тем временем сначала прочертил в моем направлении священный знак, на который мне было плевать, а затем достал из кармана очищенный зубчик чеснока и протянул мне, скомандовав:

— Съешь его!

— Вот еще! — хмыкнул я. — Ты его еще бы в одном месте подержал. Давай мне неочищенный, а этот сам ешь.

— Мне не требуется, — смутился тот, доставая целую головку чеснока и протягивая мне.

— Требуется! — отрезал я. — Чеснок не сахар. Потом будешь говорить, что я не так его сжевал. Вот с тобой и сравним.

Инквизитор затравленно оглянулся и сунул чеснок в рот. И надо сказать, что сжевал его почти не морщась, только из уголка глаза выкатилась предательская слезинка.

Что ж делать, пришлось и мне жевать эту гадость. А чеснок оказался очень ядреным. Такой любого запросто в вампиры определит. Впрочем, когда я с трудом проглотил угощение, инквизиторы только вздохнули. Кажется вызревший вампир должен был себя проявить по другому. А я просто поморщился и жадно подышал, охлаждая рот.

А еще я поманил какого-то парня, который до начала следствия кажется собирался поить лошадей. Отобрал у него ведро и отпил прямо через край, забыв про брезгливость. А то ведь и вправду как будто огонь сжевал. Все-таки на меня эта дрянь подействовала куда сильнее, чем раньше.

— А как насчет святой воды? — расхрабрившись шагнула вперед девица, доставая из сумки внушительный кувшин и снимая с него крышку.

Я только пожал плечами, протягивая руку. Я же уже догадываюсь, что пока я не пил крови, окончательно вампиром не стал, а значит и все проверки пройду. Замечу дискомфорт, но не более.

Но девица сумела меня удивить. Давать мне кувшин она и не подумала, а просто окатила меня водой, которая и вправду как-то неприятно пощипывала мне кожу, но основное действие оказалось просто от выплеснутой в морду воды, причем холодной, да по жаре.

Я с матом отскочил на шаг, и девица радостно взвизгнула:

— Ага! Попался, кровосос!

Толпа охнула,