менее сходство было, а определения «катастрофы» зачастую столь противоречивы и обширны, что под них могли бы подпадать и события вокруг модов и рокеров. Определения включают следующие элементы: должно быть затронуто все сообщество или его часть; большой сегмент сообщества должен столкнуться с действительной или потенциальной опасностью; происходит утрата почитаемых ценностей и материальных предметов, ведущая к смертям или увечьям либо уничтожению имущества.

Кроме того, многие исследователи этой сферы утверждают, что ее предметное поле не должно ограничиваться действительными катастрофами – потенциальная катастрофа может быть столь же разрушительной, что и реальная. Исследования реакций на мистификации и ложные тревоги выявляют поведение в условиях бедствия при отсутствии объективной опасности. Что еще более важно, и далее я подробно это продемонстрирую, большой сегмент сообщества реагировал на события вокруг модов и рокеров так, как будто случилась катастрофа: «Важно восприятие угрозы, а не ее фактическое существование»[74].

Работы исследователей катастроф, которые показались мне наиболее полезными, когда я добрался до стадии написания собственного материала о модах и рокерах, предлагали последовательную модель описания фаз типичной катастрофы. Был выделен следующий вид последовательности[75].

1. Предупреждение: во время этой фазы возникают, справедливы они или нет, опасения по поводу обстоятельств, грозящих опасностью. Предупреждение должно быть кодированным, чтобы быть понятым, и достаточно впечатляющим, чтобы преодолеть сопротивление уверенности, что нынешнее спокойствие не может быть нарушено.

2. Угроза: на этом этапе люди открыты такому общению с другими людьми или таким знакам приближающейся катастрофы, которые указывают на конкретную неминуемую опасность. Фаза начинается с ощущения некоторых изменений, но, как и первая, она может отсутствовать или быть усеченной в случае внезапной катастрофы.

3. Воздействие: происходит катастрофа, а также немедленная неорганизованная реакция на смерти, увечья или разрушения.

4. Описание: пережившие катастрофу начинают формировать предварительную картину того, что произошло, и своего состояния.

5. Спасение: во время этой фазы принимаются меры по оказанию немедленной помощи выжившим. Люди в зоне поражения помогают друг другу, и вышестоящая система начинает посылать помощь.

6. Ликвидация ущерба: предпринимаются более целенаправленные и формальные действия по оказанию помощи пострадавшим. Вышестоящая система берет на себя функции, которые не может выполнять система экстренной помощи.

7. Восстановление: в течение продолжительного периода сообщество либо восстанавливает прежнее равновесие, либо добивается стабильной адаптации к изменениям, которые могла вызвать катастрофа.

Некоторые из этих стадий не имеют точных соответствий в случае модов и рокеров, однако сокращенная версия этой последовательности (Предупреждение будет охватывать фазы 1–2; затем Воздействие; далее Описание; наконец, Реакция будет покрывать фазы 5–7) предоставляет полезную аналогию. Если сравнить ее с моделями девиантности, такими как амплификация, то будут очевидны критические различия. В случае катастроф последовательность была эмпирически установлена, чего нельзя сказать о различных попытках концептуализировать реакции на девиантность. Кроме того, предполагается, что переходы внутри модели амплификации или модели с первичным и вторичным отклонениями должны быть консеквенциональными (т. е. каузальными), а не просто секвенциональными. Вдобавок исследования катастроф показали, как на формирование каждой фазы влияют характеристики предыдущей: так, на масштаб операции по ликвидации последствий влияет степень идентификации с жертвами. Такое единообразие не было выявлено в случае девиантности.

Характер реакции на событие обретает значимость по-разному. В случае катастрофы социальная система реагирует с целью оказания помощи жертвам и разработки методов смягчения последствий катастроф в будущем (например, систем раннего предупреждения). Сама катастрофа случается независимо от этой реакции. В случае же девиантности реакция рассматривается как отчасти каузальная. Непосредственная реакция на действие определяет, классифицируется ли оно вообще как девиантное; то, как о нем сообщается и какой оно получает ярлык, в свою очередь, определяет форму последующего отклонения – не так в ситуации катастрофы. Иными словами, если катастрофическая последовательность линейна и постоянна – в каждой катастрофе за предупреждением следует воздействие, а за воздействием реакция, – то модели девиантности являются цикличными, и в них задействуется амплификация: за фазой воздействия (девиантность) следует реакция, которая усиливает последующие предупреждение и воздействие, создавая систему с обратной связью. Обе модели оказываются релевантными именно потому, что феномен модов и рокеров был обобщенным типом девиантности и вместе с тем проявлял себя в виде ряда дискретных событий. В то время как единичное событие можно, по существу, описать через аналогию с катастрофой (предупреждение – воздействие – реакция), каждое событие может рассматриваться как создающее потенциал для реакции, которая – помимо прочих возможных последствий – может привести к дальнейшим актам девиантности.

Теперь позвольте мне вернуться к первоначальным целям исследования и завершить эту вводную главу изложением плана книги. Мое внимание сосредоточено на генезисе и развитии моральной паники и социального типирования, связанного с феноменом модов и рокеров. В трансакционной терминологии – на выяснении, каковы были характер и последствия социетальной реакции на эту конкретную форму девиантности. В мои задачи входило рассмотрение того, как воспринималось и концептуализировалось поведение, существовал ли унитарный или же дивергентный набор образов, какими способами эти образы передавались и как реагировали агенты социального контроля. Поведенческие вопросы (как возникли стили модов и рокеров? почему некоторые молодые люди, более или менее идентифицируемые с этими группами, вели себя так, а не иначе?) также будут рассматриваться, но во вторую очередь. Переменная социетальной реакции – вот что находится в центре внимания.

На этой переменной фокусировалось весьма небольшое число проведенных исследований. Термин «реакция» оказался реифицированным и стал охватывать широкий диапазон интерпретаций. Означает ли «реакция» то, что совершается в отношении рассматриваемой девиантности, или же то, что о ней думают? И как исследовать нечто столь расплывчатое, когда «вещь», на которую реагируют, охватывает подростковую преступность, проявления молодежной культуры, какой-то социальный тип и ряд конкретных событий? Используя критерии, обусловленные моими теоретическими интересами, а не тем, как лучше всего «операционализировать» понятия, я решил изучить реакцию на трех уровнях, прибегая в каждом случае к целому ряду возможных источников. Первый уровень – первоначальная непосредственная реакция, которую я изучал в основном через наблюдение за участниками и ту разновидность неформального интервьюирования, которая используется в исследованиях сообществ. Второй уровень – организованная реакция системы социального контроля, информацию о которой я собрал через наблюдения, интервью и анализ опубликованных материалов. Третий уровень – передача и распространение реакции в массмедиа. Подробное описание методов исследования и источников материала приводится в приложении.

Чтобы остаться верным теоретической направленности своего исследования, я представлю свою аргументацию с точки зрения типичной последовательности реакции. То есть вместо того чтобы подробно описать девиантность, а затем рассмотреть реакцию, я начну с как можно более краткого описания девиантности, затем перейду к реакции, после чего, наконец, рассмотрю взаимосвязь между девиантностью и реакцией. С точки зрения аналогии с катастрофой это