Усы кучера зашевелились, он встал, грозно сжимая кулаки. Гонзо посмотрел на Ольгу и потупился.

– Ладно, это я так, – сказал он. – Весьма своевременное заявление изволили сделать, граф! Выручили...

... Лес оказался совсем не таким уж густым и непроходимым, каким представлялся с дороги. В разных направлениях его пересекали тропы, иногда попадались делянки с некорчеванными пнями и молодой еловой порослью.

Но все эти следы пребывания человека не могли рассеять впечатления зловещей тайны и опасности, подстерегающей здесь на каждом шагу. Неуловимые серые тени перебегали с места на место, бесследно растворяясь, если на них падал луч фонаря. Порой за деревьями тяжело ворочалось и вздыхало нечто огромное и бесформенное. Оно сопровождало путников почти от самой опушки, но ни разу не показалось на глаза.

Будь на месте компании Гонзо деревенские жители, они давно бежали бы без оглядки прочь из этой жуткой чащи, куда христианская душа может забрести лишь на погибель. Но трое завсегдатаев межмирных трасс – аферист, ведьма и гвардеец-астрогонщик – были людьми тертыми, видавшими, так сказать, виды. Христофор уверенно шел вперед, освещая фонарем путь. Он был занят своими мыслями и мало обращал внимания на чудеса. Ольга, привычно ступая за ним след в след, зорко щурилась по сторонам и со знанием дела принюхивалась к лесным запахам. На поводке она вела нюшка, который, один из всей компании, был беспокоен. Вопреки ясно выбранному направлению, он рвался все время куда-то вправо, где кроме стены непролазной чащи ничего не было видно. Ольге приходилось тащить его силой. Шествие замыкал Джек Милдэм, полагавшийся, главным образом, на две вещи: свою мгновенную реакцию и тяжелый аннигилятор, который он сжимал в руке.

А лес, тем временем, становился все тревожнее. Деревья со скрипом и стонами наклонялись над тропой, протягивая к ней свои сухие, скрюченные пальцы.

– Зачем пришли? – сварливо каркнул ворон и, не дожидаясь ответа, вспорхнул с еловой ветки.

– Мой лес! – прорычал медведь, выворачивая из земли корневище старого пня.

– Лес-с! – тяжело вздохнула за деревьями гигантская туша, всколыхнув кроны порывом сырого ветра.

Желуди дождем посыпались с дуба и разбежались по траве, визжа и прыгая друг через друга.

Путникам пришлось переждать этот ливень под шляпой мухомора – желуди пребольно кусались, попадая за шиворот, и нагло забирались в карманы. Однако, долго стоять на месте тоже не приходилось – обувь быстро покрывалась лишайником, грибница опутывала ноги, а нюшок скулил и все рвался куда-то в самую глушь. К тому же и мухомору такое соседство, как видно, не нравилось, он сопел и морщился – того и гляди чихнет спорами.

Гонзо, граф и Ольга поспешили покинуть ненадежное убежище. Запинаясь о крупные ягоды земляники, они отправились на поиски исчезнувшей тропы. Тропа, оказывается, времени не теряла. Пользуясь остановкой путников, она попыталась укрыться в молодой дубраве, поднявшейся на месте падения желудей. Но это не помогло. Сколько она ни извивалась, Ольга быстро отыскала ее, а Христофор пригвоздил к земле лучом фонарика. Тропа перестала петлять, понуро затрусила вперед и скоро вывела отряд к обширной поляне, ярко освещенной луной.

Казалось, каждый кустик, каждая травинка на поляне испускали собственный серебристый свет. Стволы берез по краям ее сияли, словно неоновые трубки.

– Странно, – заметила Ольга, – до сих пор луны не было видно...

Христофор вглядывался в лес на противоположной стороне поляны.

– Кажется, подошли к самому логову, – сказал он. – Оля, будь наготове. Граф, поосторожнее с оружием... Ну, вперед!

Он уже занес было ногу, чтобы шагнуть в освещенное пространство, но вместо этого вдруг отпрянул, наступив на лапу нюшку. Вместе с воплем несчастного животного вся поверхность поляны дрогнула от края до края. По ней, как по экрану телевизора, пробежала мелкая рябь.

– Это что еще за... – начал Джек Милдэм.

– Назад! – крикнул Христофор. – Это ловушка!

Он оказался прав.

Изображение, покрытое рябью, вдруг сложилось гармошкой, открывая под собою черный провал. Там, на дне, копошилось нечто живое и огромное. Гонзо направил в провал луч фонаря, но успел разглядеть лишь множество колючих членистых ног, которыми перебирало чудовище, быстро приближаясь к краю ямы. Тяжелая иззубренная клешня метнулась навстречу Христофору...

... Григорий Александрович Турицын со страхом подошел к окну. Что-то тянуло его выглянуть еще раз на дорогу, ведущую к лесу. Так человека, проходящего по кладбищу, неодолимо тянет заглянуть на самое дно пустой могилы. Мучаясь страхом и любопытством, Григорий Александрович всматривался во тьму – туда, где за полем смутно угадывалась зубчатая полоска леса.

Там было явно неладно. По небу гуляли отдаленные сполохи, потом громадная черная масса налетела с той стороны и, приблизившись, превратилась в тучу воронья. Что-то вдруг мелькнуло в темноте совсем близко, у самого дома. Тусклый свет из нижнего окна лизнул по боку чье-то вытянутое черное тело... Мороз пробежал по коже Григория Александровича.

"Стенька ведь дверь за собой не запирал... " – вспомнил он вдруг.

За окном в саду пробежал ветер, качнулись деревья. Им тотчас ответил тихий скрип.

" Так и есть! " – подумал Григорий Александрович.

Он вышел из спальни в коридор, стараясь не шуметь, но повсюду его сопровождали тяжкие стоны рассохшегося паркета.

– Стенька! – сиплым шепотом позвал Григорий Александрович. – Эй! Кто-нибудь!

Никто не отозвался, только отдаленный храп доносился из людской.

– Спят, черти! – проворчал Турицын. – И дела ни до чего нет. Хоть в постели хозяев зарежь, им и горя мало!

Григорий Александрович спустился в прихожую и направился к двери. Так и есть! Засов отодвинут, створка прикрыта не плотно. Ветер залетает с улицы и гуляет по дому, а на окне догорает забытая свеча. Ну что ты будешь делать с этими людьми? Перепороть всех...

Дверь вдруг заскрипела и стала медленно раскрываться навстречу Григорию Александровичу. Турицын задохнулся от страха. Вот сейчас она откроется, а там...

Не выдержав напряжения, он бросился вперед и всем телом навалился на дверь. Заледеневшие руки долго не могли справиться с засовом... Вот как ударит сейчас снаружи! Как полезет из темноты... кто? Нет, лучше не думать об этом!

Еще миг, и Григорий Александрович не удержался бы, заверещал бы от страха, как раненый заяц... К счастью, засов подался, наконец, и с лязгом, совершенно зубовным, вошел в петли.

Турицын перевел дух. Сердце в груди его бешено колотилось, холодный пот, стекая за ворот, щекотал шею.

– Теперь, пожалуй, спать... – слабым голосом произнес Григорий Александрович и сам себе не поверил.

Какой уж тут сон, когда поджилки трясутся, глаза шарят по всем углам, а уши сами, помимо воли хозяина, ловят каждый шорох. Вот свеча затрещала догорающим фитилем, вот снаружи царапнула стену ветка яблони, вот... Но что это?