– Это и есть случай?

Охотницу будто только заметили, оглядели, взвесили и оценили. Райла почувствовала себя голой и устыжённой перед этой огромной красивой женщиной, которая одним холодным взглядом показала всё своё превосходство и пренебрежение.

– Йофрид, познакомься, это Райла Балекас, я говорил тебе о ней в тот вечер, когда ты чуть не отравила меня. Райла, познакомься, это Йофрид, я говорил тебе о ней в тот день, когда мы вместе парились. Идёмте, разолью вам горячего чая.

Оставив двух своих женщин позади, Майрон отправился в дом.

– Так это вот её нож ты хранишь до сих пор?!

Остаток ночи они провели на кухне втроём. Райла сидела тихонько, глядя в чашку остывшего напитка, пока Седой курил и слушал Йофрид, которая превратилась в снежную бурю. Оконные стёкла дрожали от её голоса, воинское вдохновение набирало силу, грозя вот-вот переродить женщину в берсерка. Она хотела, чтобы он остался, но не умея молить, бушевала.

– Пожалуйста, прекрати, – попросил рив, – мои планы были известны всегда, Йофрид. У тебя есть народ, чтобы о нём заботиться, и новая страна, чтобы её обустраивать. Сосредоточь все силы на этом.

– Но я хочу и тебя тоже!

Он очень тяжело вздохнул. Между этими двумя была связь, – Райла чувствовала, – крепкая и горячая. Седой старался держаться хладнокровно, однако, и ему сейчас было тяжко.

– Решение принято. Я и так слишком задержался, а появление Райлы стало хорошим толчком.

Северянка сжала кулаки до хруста, посмотрела на соперницу грозно, свысока, сказала как выплюнула:

– Лучше б ты сгинула, бледная доходимка. Никто тебя сюда не звал, никому здесь ты была не нужна.

– Йофрид, – угрожающе спокойно сказал Майрон, – ты переходишь границы дозволенного, моя драгоценная.

– Нет, нет, ничего, – ответила охотница на чудовищ, впервые подняв глаза, – это правда, никто не ждал, никто не звал. А теперь вот тебя забираю. Понятно, чего она такая злая. Впрочем, может попробуешь его в клетку посадить, рыжая? В первый раз сработало, может и теперь посидит в тюрьме, да и поймёт, что тебя можно вытерпеть.

Северянка выхватила из ножен кинжал и бросилась на Райлу через стол, та успела выхватить свой скрамасакс, но до кровопролития не дошло, – Синда превратился в размытый росчерк, перехватил Йофрид и швырнул обратно. Райла стояла у противоположной стены, не стремясь нападать.

– Уходи, – приказал мужчина с явной болью во взгляде. – Пожалуйста, Йофрид, уходи. Иначе расстанемся врагами.

Взгляд у рыжей был дикий, звериный, она молча скалилась, сверкая серо-голубыми глазами. Янтарные угли Майрона обманчиво-мягко мерцали, храня обещание жестокости. Наконец северянка выпрямилась, убирая кинжал и ушла.

Райла тоже вернула скрамасакс на место.

– Что теперь?

* * *

Настало прохладное утро, и в небесах появилось нечто белое, продолговатое. Оно спускалось; узнавался киль, доски днища, два ряда вёсел по бортам. Совершенно невероятной красоты корабль приземлилась посреди двора: молочно-белая древесина мягко светилась, парус был выткан словно из тончайшей паутины; носовая фигура изгибалась лебединой шеей.

– Надо же, – протянул Майрон восхищённо.

– Она летает, – метко указала Райла, стоявшая рядом.

– Это Лебяжья Ладья, Райла. Одно из пятисот Сокровищ Исхелема.

– А. Значит, где-то есть ещё пять сотен таких?

– Нет. Архимагистр[6] Исхелем был лучшим создателем волшебных вещей в истории Валемара. Он жил при Джассаре… создал за свою жизнь пятьсот совершенно невероятных предметов, и спрятал их внутри пятьсот первого, – в потустороннем измерении, Сокровищнице. Большинство заклинаний, чтобы призвать их, утеряны, а те, что сохранились, оберегаются могучими волшебниками. Лебяжью Ладью уже тысячи лет никто не вызывал…

Х-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.

– Прежде всего, – пророкотал голем, – вы должны надеть эти кольца.

Майрон пригляделся к раскрытой бронзовой ладони, всмотрелся в чары, наполнявшие пару неброских артефактов.

– Какое изящное нагромождение защитных чар. Надевай, Райла, эти кольца защищают почти от всего, без них мы можем не осилить путешествие.

– Ух!

Х-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.

– Время. – Голем высоко подпрыгнул и оказался на борту. – Поторопитесь.

Майрон обернулся.

– Оби, не забывай, что я тебе говорил.

– Помню. – Юноша грустно улыбался, глядя снизу-вверх. – Я всё помню, учитель.

Седовласый вновь испытал порыв обнять его, и вновь остановился. Не столь мягкими были их отношения прежде, чтобы объятья вышли естественными.

Лаухальганда выкатился из дома и вдруг оказался на руках у Райлы, которая чуть не уронила ножны с мечом.

– Мря-я-я-я!

– А я тебя помню! – воскликнула та.

– Мря! Мря! Мр-р-ря!

– Ты тоже симпатяга.

Майрон и Обадайя переглянулись. Седовласый помог охотнице перебраться через высокий борт и взглянул вниз, на ученика.

– Может быть, когда мы встретимся в следующий раз…

– О том, что будет, и будет ли вообще, ведает лишь Господь-Кузнец, учитель.

– Ни прибавить, ни убавить.

Лебяжья Ладья мягко оторвалась от земли и начала подъём, непрестанно ускоряясь. Раздувался против ветра парус, сами собой гребли вёсла. Корабль летел навстречу заре, которая ещё не успела перевалиться через Драконий Хребет и озарить Вестеррайх. Осень была в разгаре.

Рассудком Майрон стремился к ответам на вопросы, но сердце привело его на корму, и заставило долго прощаться с домом. Райла же достигла всего, чего желала и в её душе царствовало умиротворение.

* * *

Ладья поднималась выше облаков, выше небесной синевы. Когда восхождение завершилось, трое увидели изгиб мировой сферы вдали, увидели, где заканчивался день и начиналась ночь, увидели континент, давший миру второе имя; моря, океаны. Выше них теперь были только луна и солнце, только звёзды, только холодная пустота. Корабль плыл по поверхности мирового океана магии, преодолевая часы за минуты, а дни за часы. С огромной скоростью он шёл на восток.

Голем из Беркагоста замер возле носовой фигуры и всю дорогу смотрел вперёд. Майрон бродил по палубе, от борта к бору, узнавал живую карту Валемара, и впитывал грандиозное зрелище. Райла же быстро утомилась, – кольцо защищало её от смерти, но не прибавляло сил, так что охотница улеглась на белые доски и покрытый инеем Лаухальганда пристроился рядом, фырча.