И как бы в подтверждение, дверь наконец распахнулась и Орест Михайлович Сомов, исполнявший по протекции Рылеева обязанности столоначальника компании, чуть ли не под ручку ввел последнего участника этого странного собрания.

— Господа, — торжественно произнес Сомов, — его сиятельство князь Куракин!

Представлять присутствующим председателя правления Петербургского ассигнационного банка князя Алексея Борисовича Куракина было абсолютно излишне. Это была простая дань протоколу. Все так же поблескивая стеклами очков, владелец черного лакированного экипажа, скинув на руки Сомову роскошную шубу и виновато улыбаясь от того, что заставил высокое общество себя ждать, присоединился к собравшимся. Когда наконец все расселись, Рылеев поднялся со своего места:

— Итак, господа, мы можем начать… — Управляющий выдержал паузу, обвел высокое собрание взглядом умных голубых глаз и продолжил: — Во-первых, Михаил Матвеевич передавал всем нижайший поклон…

На лицах отразились интерес, уважение и удивление одновременно. Михаил Матвеевич Булдаков был последним из оставшихся в живых «отцов-основателей» компании после Шелихова, Баранова и Резанова. По причине нездоровья он в последнее время почти безвыездно жил в своем имении под Великим Устюгом и в делах компании участия практически уже не принимал…

— А во-вторых… — Рылеев опять помолчал. — Во-вторых, ситуация, как вы все знаете, благодаря господам гвардейцам сложилась действительно критическая. Сегодня вечером в этой зале пройдет собрание членов Северного общества, на котором будет присутствовать князь Трубецкой. Поэтому я специально попросил вас прибыть с утра, чтобы принять окончательное решение до того, как это случится. На завтра, как известно, назначена присяга новому императору, поэтому у меня есть все основания полагать, что наш «военный» штаб сегодня вечером примет решение выступать.

Практически всю свою вступительную речь Рылеев проговорил с презрительно-саркастической улыбкой на лице, что не оставляло никаких сомнений по поводу его отношения к затее «господ гвардейцев».

— Кондратий Федорович, — в общей тишине произнес Мордвинов, — я слышал, князь Трубецкой сильно занят созданием не то манифеста, не то конституции?

— Это так, ваша светлость, — с легким поклоном ответил Рылеев. — Как вы знаете, наш «генералитет», — здесь Рылеев опять скривился, — в лице господ Волконского, Пестеля, ну и, конечно, Трубецкого спят и видят диктатуру после устранения императорской семьи. А их сиятельство изволили возомнить себя даже будущим диктатором!

— А что, по-вашему, произойдет, когда князь узнает об истинных мотивах и целях вашей деятельности? — чуть картавя, произнес Сперанский.

— Нашей деятельности, — выразительно надавив на слово «нашей», поправил его Рылеев. Сперанский чуть смутился и, промокнув платком начавшую поблескивать лысину, все же поправил себя:

— Нашей деятельности…

— Вы, ваше высокопревосходительство, — невозмутимо заметил Кондратий Федорович, — по-видимому, недооцениваете амбиций полковника Пестеля. Пока господа офицеры будут делить государственные посты и обязанности при новой власти, мы спокойно закончим начатое дело.

Рылеев замолчал, и все взоры выжидающе обратились к Мордвинову. Красавец-адмирал тряхнул седовласой гривой, кашлянул в белоснежный батистовый платок, затем неторопливо достал из кармана золотой «Брегет» и, откинув крышку, молча уставился на циферблат. Был почти полдень. Секундная стрелка приближалась к двенадцати. Когда все три стрелки сравнялись, послышалась тонкая механическая мелодия. Когда она доиграла до конца, с кронверка Петропавловской крепости взвился легкий дымок, и через несколько секунд до собравшихся докатился приглушенный расстоянием звук артиллерийского выстрела.

Как будто что-то доказав невидимому оппоненту, адмирал удовлетворенно захлопнул крышку часов и картинным жестом убрал их в специальный карман своего роскошного мундира.

— Я говорил с матушкой вдовствующей императрицей, — как театральный трагик, хорошо поставленным голосом начал адмирал, — она, конечно, владелица одного из крупнейших пакетов акций нашей компании, и мы, соответственно, целиком можем рассчитывать на ее поддержку, но…

Адмирал опять сделал долгую паузу и обвел взглядом присутствующих, как бы желая удостовериться, что его слушают. Присутствующие не просто слушали, а внимали каждому его слову. Удовлетворившись этим и перейдя на полушепот, как того требовал жанр высокой трагедии, адмирал наконец закончил:

— …но она еще и мать! Она и так крайне переживает. Вы понимаете, этот отказ от престола Константина Павловича… Да и потом, Мария Федоровна очень боится за Николя, зная, как он непопулярен при дворе и в гвардии…

Присутствующие все прекрасно понимали. Особое расположение, коим пользовался адмирал у матери-императрицы ни для кого не было секретом.

— Я слышал, — вставил в полной тишине отогревшийся с мороза Куракин, — Трубецкой настаивает на уничтожении Семьи…

Все вокруг стола замерли. Князь перевел испытующий взгляд на Рылеева.

— Вы правильно осведомлены, ваше сиятельство, — глядя в глаза Куракину, просто ответил председатель собрания. — Настаивает. Но я принял меры. К дворцу будет направлен Каховский. Он получил необходимые инструкции. Николай останется жив.

Мордвинов медленно поднялся из-за стола. Молча пройдясь взад-вперед по зале, он вновь обернулся к Рылееву:

— Вы понимаете, Кондратий Федорович, что осечки быть не должно. Я дал слово императрице!

— Понимаю, ваша светлость. И обещаю, что прослежу за исполнением приказа Каховским. Прослежу лично.

— Я очень на вас надеюсь, — вернувшись на свое место, взволнованно произнес Мордвинов.

— Господа, я понимаю всю ответственность происходящего, — вновь взял слово Рылеев. — Я понимаю, что завтра, возможно, будет решаться судьба России. Я понимаю, что риск велик. Но и не воспользоваться сложившейся ситуацией считаю в высшей мере неразумным! Компания вложила немалые средства в процесс дестабилизации, не говоря уже о том, что при существующем положении вещей в стране у компании, у наших североамериканских владений просто нет будущего! Нам необходимо движение на Восток, господа! И каждый из вас, сидящих за этим столом, посвятил себя этому движению! Именно там экономическое будущее России! Не так ли, ваше высокопревосходительство?

Вслед за Рылеевым все перевели взгляды на Сперанского.

— Там будущее российского военного флота! Не в запертых Балтийском и Черном морях, а на просторах великого океана! Не так ли, ваша светлость?

Говоря это, Рылеев вместе со всеми выразительно посмотрел на Мордвинова.

— Без крестьянской реформы, которая высвободит рабочие руки, нашим колониям в Америке не выжить, как не выжить и нашей компании. Вот и выходит, господа, что другого пути у нас нет! Мы должны воспользоваться смутой в гвардии, а затем перехватить инициативу. По отречении Николая будет сформировано Временное правительство во главе со вдовствующей императрицей. Даже Нессельроде такая аналогия, напоминающая его любезную Англию, должна понравиться. В конце концов, с императрицами России пока везло больше, — задумчиво подвел итог Рылеев и сел на свое место.