Да, где-то движутся существа, не принадлежащие к известному ей миру. Ни в легендах, ни в хрониках Лормта о них не говорится. Нужно самому встретиться с ними, ощутить их зловоние, чтобы понять, что они реальны.

Сокол… Что видел он, летая над этими опустошенными высотами? Должно быть, он потомок тех птиц, что когда-то составляли славу Гнезда. Может быть, у таких птиц есть свои легенды о другом времени: когда они были спутниками людей и гордо ехали на луке седла. Легенда, которая побудила крылатого разведчика передать предупреждение.

Тирта подумала, хотел ли сокольничий привязать к себе вольную птицу. Или только раз в жизни соединяются человек и птица, и когда один из них умирает, второй уже никогда не вступает в союз?

Многое хотела бы узнать Тирта и не могла спросить.

Она была уверена, ее спутник сочтет это вторжением в его личный мир и может даже разорвать клятву Меча. Его тайны принадлежат ему, как ее — ей.

Если зло выходило в эту ночь, к их лагерю оно не приближалось. И лошади не проявляли беспокойства. Однако Тирта ни на минуту не подумала, что предупреждение ее спутника было преувеличенным или ложным. Утром, проснувшись после тревожного сна, она увидела, как он проверяет свое ружье-игольник, просматривает небольшой запас стрел в петлях пояса, как будто убеждается, что в нужный момент они будут под рукой. Их немного, и Тирта понимала, что ими нужно будет пользоваться только наверняка и со всем мастерством.

Она села, отбросила складки плаща и мысленно прислушалась. Уловила жизненные сущности мужчины, пони, торгианца. Больше никого поблизости нет.

Осторожность заставила ее не посылать мысль очень далеко, но даже ее легкое прикосновение насторожило сокольничего, он пристально взглянул на нее глазами с желтыми огоньками и чуть повернул голову в шлеме.

— Глупо. — Говорил он холодно и отчетливо.

Если за последние дни отношения их чуть смягчились — чуть-чуть, теперь все изменилось. Возможно, вид развалин пробудил в нем прежние привычки и мысли. Она не его народа, ей нельзя доверять, ее нужно презирать — она женщина.

Тирта решила, что не будет раздражаться из-за такой перемены настроения. Все знают, что сокольничьи живут по-своему, чего еще могла она ожидать?

— Ничего не случилось во время твоей второй вахты? — она полуспрашивала-полуутверждала, хорошо понимая, что если бы кто-то попытался напасть на лагерь во время ее сна, он разбудил бы, как в ту ночь.

Сокольничий закончил осматривать свои стрелы.

Извлек меч и стал разглядывать его острие. Казалось, он не обращает на Тирту никакого внимания.

— Они там, следят за нами, шпионят.

— Это сказал тебе сокол?

Снова он устремил на нее холодный взгляд.

— У меня нет сокола. — Слова, словно ледяные пули, преодолели расстояние между ними. — Вольные птицы его породы разведали местность вокруг.

Тут, на высотах, началось передвижение. Не нужно посылать мысли, чтобы знать это.

Она не должна раздражать его. Тирта кивнула.

— Да, — согласилась она и пошла умываться в холодной воде бассейна. Вода словно обожгла кожу и окончательно разбудила ее.

Они позволили лошадям еще немного попастись, пока ели сами; ели очень экономно. Наполнив фляжки водой, напоив лошадей и оседлав их, двинулись дальше. Сокольничий опять ехал впереди, Тирта за ним.

Потребовалось немного времени, чтобы миновать ручей и зелень за ним. Они снова оказались в каменистой местности, где дорогу приходилось выбирать осторожно. Насколько могла определить Тирта, теперь они направляются на юг. У нее не было способов определить, много ли еще времени займет дорога в горах. Все известные дороги и тропы были уничтожены, когда передвинулись горы, — уничтожены вместе с шедшей по ним армией.

Они двигались извилистой тропой и часто возвращались, чтобы сделать объезд, потому что здесь последствия Великой Перемены были гораздо заметнее для глаза и труднее преодолевались. Утро уже прошло, когда они увидели первые следы уничтожения захватчиков, которое произошло больше поколения назад.

Об открытии возвестил резкий крик. Тирта привыкла слышать такие от спутника, но этот крик издал не он. Крик послышался с какого-то места впереди. Тут дорога расходилась, и сокольничий без колебаний повернул в ту сторону, откуда слышался крик.

Пройдя извилистой тропой, они увидели перед собой такую же груду камней, как та, что обозначала развалины Гнезда. На большом камне, который возвышался над ехавшей верхом Тиртой, сидела птица — точно такая же, как та, что ответила на крик сокольничего накануне.

Среди потрескавшихся рухнувших камней виднелся блестящий на солнце металл. Оружие, изогнутое, помятое, со следами ржавчины. И другое, странно нетронутое за все эти годы, как будто околдованное, лежало после катастрофы. Лошадь коснулась круглого желтого камня, он откатился. Тирта увидела, что это череп.

Сокол снова крикнул, и человек, которого он, по-видимому, вызывал, спешился, оставив повод висеть. И стал подниматься по осыпавшемуся склону к ждущей птице. Тирта внимательно наблюдала за ними.

Тут нет никакой дороги через это поле битвы между людьми и ничем не сдержанной Силой. Зачем они пришли сюда?

Она увидела, как голова сокольничего оказалась на одном уровне с ждущим хищником. Протянув руку, сокольничий ухватился за непроржавевшую полоску металла. Он встретил сопротивление, но преодолел его с помощью своей силы. И вытащил лезвие с рукоятью — короче меча, но длиннее кинжала, что-то среднее между этими двумя видами оружия.

Птица пристально смотрела на него, выставив голову вперед. И когда человек извлек это оружие, снова крикнула — в ее крике прозвучало свирепое торжество. Ударив крыльями, сокол поднялся в воздух.

Сокольничий протянул руку и держал ее неподвижно. И вот пернатый охотник опустился к нему на запястье. Сел так, словно выбрал наконец для себя удобное место. И долго так сидел. Глаза человека в шлеме-маске и глаза птицы встретились, и Тирта поняла, что сейчас идет обмен мыслями, неведомый ее племени.

Снова птица поднялась в воздух, на этот раз опустившись к пони, на котором ехал сокольничий. Лошадь дернула головой, но птица села на пустое седло, сложила крылья и издала мягкий звук. Тирта не поверила бы, что такой звук может издать этот свирепый охотник и небесный боец.

Сокольничий спустился с камня, остаток расстояния он преодолел одним прыжком, потому что камни начали осыпаться. Найденный меч он держал в руке, вторую, с когтем, вытянул, чтобы сохранить равновесие. И смотрел, но не на птицу, а на девушку.

Произошло что-то очень значительное. Тирта была в этом уверена так, словно ощутила жизнь, как иногда ей удавалось. В сокольничем что-то изменилось — не внешне, а внутри. Он посмотрел на меч, потом снова на нее, протянул ей находку, к которой привлек его сокол.