Нечего и говорить, что воззрение Грота не выдерживает критики; с другой стороны, никто не станет оспаривать и воззрение Гоббса, так как в настоящее время вряд ли найдется кто-либо из психологов, который стал бы допускать существование врожденных идей; однако и мало найдется лиц, которые стали бы отрицать влияние наследственности на развитие, силу и направление ума. Наследственность талантов, как известно, есть вещь неоспоримая. С другой стороны, и патология нам показывает с несомненностью, что при неблагоприятной наследственности, несмотря на лучшие примеры и воспитание, потомок нередко оказывается нравственным уродом, составляющим поразительное противоречие с условиями воспитания.

Как психиатр, доктор Н. В. Краинский и сам, конечно, не отрицает влияния наследственности, но это влияние он существенно ограничивает: «Считая психику новорожденного за tabula rasa, – говорит автор, – мы вовсе не исключаем возможности хорошего или дурного влияния наследственности; ведь дело зависит не только от внешних раздражений и их сочетаний, но и от свойства самой tabula rasa. Один и тот же световой луч, падая на две фотографические пластинки, дает различные отпечатки в зависимости от качества и чувствительности пластинок».

Вряд ли, однако, в настоящее время есть основание суживать значение наследственности до той степени, что она предуготовляет лишь хорошую или дурную пластинку, на которой затем уже и происходят отпечатки под влиянием внешних раздражений. Мы полагаем, что и физико-химические процессы питания, происходящие в нервной ткани, также способствуют образованию запасной скрытой энергии в центрах. Этот процесс, конечно, не сопровождается идеями, однако он не лишен и субъективной стороны, выражаясь общим расположением духа или настроением, которое, как чувство, является важнейшим руководителем наших поступков и направления нашей мыслительной деятельности. Если теперь допустить, что на самом деле не может подлежать и сомнению, что наследственность обусловливает не только архитектонику нервных элементов и внутренних связей мозга, т. е. обусловливает постройку данного нервного механизма, но и определяет более или менее благоприятные условия для питания нервной ткани, которое в конце концов приводит к большему или меньшему образованию запаса энергии в центрах при постоянно совершающихся в них физико-химических процессах и вместе с тем к большей впечатлительности органов чувств, то вместе с этим наследственность очевидно получает более широкое влияние на характер и силу ума отдельных лиц.

Благодаря скоплению большого запаса энергии в центрах, обусловленному благоприятными условиями питания, достаточно уже слабому внешнему раздражению подействовать на мозг, полный энергии, чтобы, подобно искре среди горючего материала, возбудить крайне интенсивный и распространенный эффект, выражающийся разнообразными психическими процессами.

Само качество притекающего к мозгу материала вместе с кровяной плазмой имеет также немаловажное влияние на образование запасов энергии в центрах, как то доказывают многочисленные патологические примеры. Таким образом, влияние наследственности обнаруживается не по отношению к одной только постройке нервного механизма, но и по отношению к условиям его питания, а также и по отношению к качеству притекающего к мозгу материала, что зависит уже от общих условий организации и питания организма. Но еще более затруднений возникает благодаря тому, что под «психической энергией» автором понимаются сознательные процессы в виде ощущений и представлений, тогда как физическое, как это выяснялось ранее и как должно быть очевидно для всех и каждого, может дать путем превращения лишь физическое же, а ничуть не психическое или сознательное. Таким образом, здесь опять дело идет о тех же неразрешимых вопросах о превращении физического в психическое и психического в физическое, с которыми мы уже встречались выше[36].

В. Я. Данилевский совершенно справедливо по этому поводу замечает, что «допустить превращение „психической энергии“ в физическую нельзя, иначе пришлось бы приписать первой субстанциональность».

Из этих затруднений мы не можем выбраться, не приняв, как мы уже и указывали выше, что нет никакого основания признавать нашу душевную жизнь за особую «психическую энергию».

С другой стороны, если продукт превращения «психической энергии» Н. В. Краинский видит в «нервной силе», передающейся нервным волокнам, то очевидно, что и внешние физико-химические энергии должны не непосредственно переходить в «психическую энергию», а первоначально в «нервную силу», которая присуща не только центробежным, но и центростремительным проводникам, и затем уже «нервная сила» должна подвергнуться превращению в «психическую энергию».

Следовательно, опять, как и в воззрениях Н. Я. Грота, мы встречаемся с двумя новыми энергиями – «нервной силой» и «психической энергией», из которых каждая по отношению к другой является величиной несоизмеримой, а между тем обе силы или энергии будто бы постоянно переходят одна в другую.

Выше мы уже развивали взгляд, что в душевной жизни мы имеем дело не с «психической энергией», а с психическими или субъективными явлениями, причина которых заключается в особой скрытой энергии, обусловливающей также и материальные изменения в мозгу, происходящие параллельно психическим процессам.

Запасы этой скрытой энергии приобретаются частью путем превращения в нее физических энергий, участвующих при питании мозга, частью путем превращения в нее физических энергий, действующих извне на органы наших чувств.

И в том и в другом случае превращение физических энергий в скрытую энергию центров сопровождается субъективными явлениями нашего сознания: в первом случае в виде неясных общих чувствований, дающих в результате при суммировании этих чувствований так называемый общий чувственный тон или настроение духа, во втором случае, кроме общих чувствований, также и локализированные ощущения того или иного качества в зависимости от органа чувств, на который действуют вышеуказанные физические силы, и в зависимости от рода внешних раздражителей.

При этом очевидно, что при применении закона сохранения энергий к психической деятельности должно быть принимаемо в соображение не отношение силы внешних раздражений к психическим, т. е. субъективным состояниям в виде ощущений и представлений, как допускали и допускают многие авторы, а отношение внешних раздражений, т. е. затрачиваемой извне энергии, к развитию той скрытой энергии, которая в нервных центрах приводит, с одной стороны, к развитию нервного тока, с другой – субъективных состояний и которая может быть измеряема по величине производимой ей физико-химической работы организма.

Так как действие энергий окружающей среды на организм вместе с превращением их в скрытую энергию приводит к возникновению в организме субъективных состояний в виде чувствований и ощущений, то очевидно, что эти субъективные состояния связываются с большим или меньшим накоплением скрытой энергии; тогда как движение и вообще мышечная деятельность неизбежно связаны с тратой скрытой энергии и превращением ее в физико-химическую работу.

Таким образом, благодаря двигательной способности организмов, скрытая или внутренняя энергия, возникающая путем превращений из энергий окружающей природы, сама постоянно подвергается превращению в прочие энергии и особенно в механическую (массовую и молекулярную) работу.

Что касается количественных отношений при превращении