— В чем дело?

Мак был в темно-синем свитере крупной вязки и свободных черных джинсах, его волосы поблескивали в свете огня. За три года их совместной жизни Тара ни разу не видела его так непринужденно одетым. Он постоянно был на работе, поэтому чаще всего носил только прекрасно сшитые костюмы с безупречными сорочками, шелковые галстуки и дорогую итальянскую обувь. Таре часто казалось, что подобная одежда оказывает определенное влияние на их отношения, ставит между ними препятствие, которое непросто преодолеть.

— Ничего. Все замечательно. Просто музыка заставила меня вспомнить о танцах, вот и все.

— Почему ты бросила занятия? Из-за беременности? Но ведь это не помешало бы тебе продолжать преподавание, не так ли? И, пожалуйста, не говори, что меня это не касается, я хочу знать.

— Я не могла сосредоточиться. — На Тару нахлынули чувства, и она запнулась. — Я переживала. А чтобы танцевать необходимо чувство счастья. Я же чувствовала только опустошение. Потом Габриэль… Работать у тети Бет было проще и спокойнее, и потом, я не хотела оставаться в Лондоне.

— А теперь? — Мак поднял стакан, сделал глоток и испытующе посмотрел на Тару.

— Теперь? Я не вернусь в Лондон даже за миллион.

Он так и думал.

— А как насчет преподавания?

— Я собиралась подыскать что-нибудь поблизости. Есть немало частных школ, и родители многих девочек хотели бы, чтобы их чада занимались балетом. Подыскать что-нибудь не проблема.

— А как насчет своей собственной балетной школы?

— Для этого надо много времени и денег, ты ведь знаешь. — Она передернула плечами, эта тема была ей явно неприятна.

— Почему ты не воспользовалась чеком, который я тебе послал? — Он отправил ей и второй чек, потому что с удивлением обнаружил, что она и не подумала получить деньги. То же самое было и во второй раз.

— Мне не нужны твои деньги, вот почему! — От жара, который шел от камина, ее щеки покраснели еще больше. Тара подавила эту внезапную вспышку гнева и взяла себя в руки. — Извини. Мне не следовало так говорить. Возможно, ты поступал правильно.

— Да, — Мак спокойно кивнул, — как всегда. Если бы я с самого начала поступал правильно, не было бы всего этого ужаса!

Сердце Тары сжалось от боли. Ведь он по-своему пытался исправить то, что произошло, а она и знать ничего не хотела. Она устала обманывать себя. Мак заслужил прощения. Когда-то он был для нее всем.

— Давай просто наслаждаться музыкой. Может, потанцуем? — Ее губы дрогнули, она встала, прежде чем Мак успел удивиться, и взяла его за руку. — Не смотри так мрачно, — шепнула она ему на ухо, увлекая его на небольшой танцпол.

Не в силах сдержать улыбку, Мак мягко и умело обнял ее, как будто делал это всю жизнь. Она была в его объятиях, ее мягкие светлые волосы касались его подбородка, ее гибкое тело прильнуло к его телу. Мак почувствовал, что это один из тех моментов, ради которых и стоит жить…

— Неплохо, — прошептала Тара, когда он вел ее по кругу под немного грустную мелодию, — для работника офиса.

Он посмотрел на нее взглядом, полным огня и желания, властно обнимая ее изящную талию, наклонился и прошептал:

— Кое-что получается у меня гораздо лучше… если только ты позволишь.

Мак стоял у камина, в котором плясали язычки пламени и потрескивали дрова. Снаружи выл ветер, волны накатывали на берег, с шипением разбиваясь о песок. Мак слышал, как Тара напевает в кухне, готовя горячий шоколад, и впервые за долгое время ощутил умиротворение. Но он знал, что это продлится недолго, потому что путь к примирению с любимой будет нелегким, и просто наслаждался этим мгновением. Ведь жизнь — это череда случайностей, даже если бы…

— У тебя такой задумчивый, глубокомысленный вид — что случилось?

Тара ступала так легко, что Мак даже не слышал, как она вошла. Жена осторожно держала чашки с шоколадом, и ее бледная невинная красота взволновала его.

— У тебя всегда было живое воображение, улыбнулась она.

Тара дала ему напиток и отвернулась, прежде чем он смог бы заметить огонь в ее глазах.

— Ведь мне приходилось коротать долгие одинокие вечера, когда тебя не было дома, — сказала она, поставив свою чашку на столик, и села на диван, изящно подобрав под себя ноги.

— Ты действительно думаешь, что работать мне нравилось больше, чем быть с тобой? — Мак глубоко вздохнул. — Я должен был быть на месте.

Мои клиенты рассчитывали на меня… Это миф, что если ты стоишь во главе, то тебе не надо слишком напрягаться — напротив, ты должен работать еще больше, потому что люди полагаются на тебя, потому что ты один отвечаешь за остальных. Но теперь все стало гораздо проще. Я уже говорил, что на меня работают отличные ребята.

Люди, в которых я уверен. Мне не нужно каждый день контролировать их.

— Тебе повезло. — Тара видела, что работа все еще очень важна для него. Если это так, не может быть и речи о том, чтобы снова быть вместе. При этой мысли на сердце у нее стало тяжело.

— Ты намерена и дальше придерживаться избранной стратегии? То есть, сопротивляться?

— Конечно, нет. — Смутившись, она провела рукой по волосам. — Но если ты действительно хочешь, чтобы мы снова были вместе, чем ты готов пожертвовать ради этого. Мак? Твоя работа всегда была камнем преткновения в наших отношениях. Зачем нам оставаться мужем и женой, если мы почти не видим друг друга?

— Я буду работать гораздо меньше, — без колебаний ответил он. — Буду свободнее. Мы сможем чаще ездить отдыхать…

— За три года нашего брака у тебя был только один отпуск, — напомнила Тара, — и даже в тот раз ты уже через три дня улетел в Лондон. А я осталась на Бали, в одном из самых прекрасных уголков мира.., в одиночестве.

— Если бы ты знала, как я раскаивался потом. Покачав головой, Мак снова повернулся к огню.

Он пошевелил обуглившиеся поленья, глядя на пляшущее пламя. — Теперь я не допущу, чтобы такое повторилось. — Поставив кочергу на медную подставку, он обернулся к Таре. — Я хочу стать хорошим мужем тебе, Тара.., и хорошим отцом нашим детям.

У нее сдавило горло.

— Об этом еще слишком рано говорить.

— Почему?

— Трудно поверить в то, что мы снова будем вместе, не говоря уже о детях.

— Ты боишься? — мягко спросил он.

— Чего? — Сердце ее бешено забилось при мысли о том, что она снова могла бы носить его ребенка. От внезапного страстного желания у нее закружилась голова.

— Боишься забеременеть?

Доведенная до предела, Тара в волнении встала.

— О чем ты?