но и воспоминание, такое смутное, что Дикар не знал, что здесь сон, а что воспоминание. Но этот гром с неба – не сон.

«Он улетит, – сказал Дикар самому себе. – Они всегда улетают».

* * *

Время от времени над Горой пролетали самолеты. При первых же звуках Группа пряталась – если это происходило ночью, сначала гасили огонь. Группа точно не знала, что такое самолет, но не боялась их. Прятались потому, что таков был один из запретов, которые оставили Старшие, а запреты Старших должны соблюдаться.

Дикар не больше других в Группе боялся самолетов – до недавнего дня, когда побывал в Далекой Земле, откуда прилетали самолеты.

Дикар уходил далеко и шел весь день – тенью скользил по полям и лесам, неслышной тенью, которую никто не видел; но сам он видел белых мужчин и женщин за оградой, усаженной острыми шипами; видел, как белых до крови били желтые люди. Он видел что-то высохшее и серое, свисающее с высокого столба на конце веревки, а тряпки, болтающиеся вокруг, сказали ему, что когда-то это был человек. Он видел белых мужчин и женщин, с худыми лицами и запавшими глазами, таких слабых, что они едва могли стоять; когда падали; их били люди в зеленом, люди с желтыми лицами.

В тот день Дикар видел много ужасного; он узнал, как жестоки те, кто правит Далекой Землей, казавшейся такой прекрасной и манящей с самого высокого дерева на Горе.

Это они летят в самолетах, и Дикар знал, что значило бы для Группы, если бы эти люди узнали, что Группа живет на Горе, и поэтому Дикар боялся, когда слышал рокот и самолет пролетал над головой. Но этот самолет скрыт от Дикара кроной дуба, и рев его постепенно стихает.

«Он улетел, – сказал себе Дикар, – как они всегда улетают…»

Но рев снова стал громче самолет возвращался, он теперь шел ниже и снова закрывал звезды. Белый свет сверкнул в небе, яркий белый свет, как солнце! Он начал опускаться, делая лес зеленым, заполняя поляну своей яркостью.

Ледяной ужас прошел по венам Дикара.

Это тоже из сна, белый свет, опускающийся с неба, шум, словно сотни палок стучат по сотне плетней, крики и грохот, крики детей, которые убегают из гибнущего города, грохот грузовиков, на которых они убегают. Грузовик, в котором был восьмилетний Дикар, и Мэрили, и все остальные дети, ставшие Группой, остановился на боковой, укрытой деревьями дороге. Двое Старших, застывшие от ужаса на сидениях в кабине грузовика…

Белый свет, спускающийся книзу, показал только пустую поляну и посеревшие от непогоды дома, возле которых не было жизни. Свет тускнел. Черный самолет снова поворачивал на свой курс, он больше не закрывал звезды, его самого закрывала пурпурно-черная Гора. Рев в небе превратился в жужжание чудовищной пчелы. Дикар краем ладони вытер со лба холодный пот.

С самолета, пролетевшего над высоким лесом и крутым обрывом, не увидели в своем белом свете никаких признаков жизни и улетели. Но почему они повернули назад? Зачем осветили поляну своим белым светом? Раньше самолеты всегда пролетали прямо над Горой.

Пчелиное жужжание в небе совсем стихло. Снова загудели насекомые. Дикар сложил ладони у рта и крикнул:

– Выходите! Выходите, где бы вы ни были!

Из дверей домов начали выходить люди. Дикар повернулся лицом к лесу.

– Выходи, Мэрили, – крикнул он в сведенные рупором ладони. – Мэ-э-эрили!

Его крик покатился по лесу и дошел до пещеры, в которой спряталась Мэрили с горящей веткой, от которой снова можно будет зажечь огонь; таково ее задание, когда ночью прилетает самолет.

– Мэ-э-эрили!

За Дикаром собралась Группа, но среди стволом не мелькал огонь ветки Мэрили.

– Мэ-э-эрили! – снова крикнул Дикар, посылая свой зов в шепчущую темноту леса. Лес вернул ему крик. «Мэ-э-эрили!» – гулко и насмешливо, и это был весь ответ на его призыв.

Глава II

Сражаться с несправедливостью

Дыхание со свистом вырывалось через стиснутые зубы Дикара; он миновал гигантский ствол дуба и погрузился в лесную тьму. Земля под подошвами ног была холодной и влажной. Холодный влажный земляной запах в ноздрях, и запах лесной зелени, и запах заплесневевшей перегнившей листвы и бледных побегов, за ночь вырастающих среди листьев. Был и запах дыма, а он может быть только от той ветки, что несла Мэрили в пещеру.

Как ни остро зрение Дикара, но даже он не видел ни проблеска света, но двигался быстро, не спотыкался, уклонялся от стволов и кустов с проворством мелких лесных существ, как и они, не отдавая себе отчет в том, как он это делает. Земля под ногами поднималась, а потом ее вообще не стало. Под ногами только камень.

Дикар остановился, чувствуя стены вокруг себя, крышу над головой и понимая, что он в пещере, которую искал.

– Мэрили, – позвал он в слепую черноту. – Мэрили. Где ты?

Никакого ответа. Но запах дыма стал сильней, и Дикар понял, что Мэрили была здесь. Он чувствовал теплый, сладкий запах своей пары и поэтому понял, что она еще здесь, где-то в этой заполненной чернотой пещере.

Он снова пошел, медленно, нащупывая ногой темноту. И его нога нашла ее, нашла лежащей на каменном полу пещеры. Мэрили не шевельнулась, даже когда он споткнулся о нее.

– Мэрили!

Дикар подавился и опустился на колени рядом с Мэрили, взял ее на руки.

Она шевельнулась в его руках.

– Дикар!

Дикар выдохнул; он сам не чувствовал, что затаил дыхание.

– О, Дикар!

– Что случилось с тобой, Мэрили? Что…

– Я… Кто-то прыгнул на меня сзади, когда я вошла в пещеру, и ударил. Дикар! Палка с огнем! Где…

– Не здесь. Если и была здесь, то теперь нет. Погасла. Не здесь. Иначе запах был бы сильней..

– Огонь, Дикар! – В голосе Мэрили ужас: жизнь без огня, не на чем приготовить еду, зимой негде согреться. Она вырвалась из его рук и встала. – Я потеряла огонь, Дикар.

Дикар выбежал из пещеры, побежал по лесу, Мэрили бежала рядом. Они выбежали из леса на поляну, и Дикар закричал:

– Снимите землю с дров, быстрей!

Дикар, не останавливаясь, побежал дальше, он бежал к двери Дома Мальчиков, вбежал в дверь. Снял висевший на стене на колышках топор, снова выбежал и побежал туда, где Группа убирала землю с дров на Огненном Камне. Он пробрался через толпу Мальчиков и Девочек и в тусклом свете звезд увидел полено, которое они откопали, черное, безжизненное. Его топор поднялся вверх и опустился.

Трах!

Полено раскололось. Полетели красные искры,