Разумеется, прочный мир с подобным соседом для Карла был невозможен. И дело здесь не только в том, что приходилось ждать постоянных пограничных инцидентов. Главное – и король прекрасно осознавал это – авары тесно объединились с врагами франков – лангобардами, саксами и баварами. Знал он, в частности, и о тайном союзе, который заключил с ними Тассилон накануне своего падения. Не знал лишь, что совместная атака против франков была назначена на 788 год – тот самый год, когда Тассилон подвергся осуждению в Ингельгейме. Но и авары, не осведомленные об этом осуждении и надеясь на поддержку герцога, не стали откладывать активных действий и вторглись во Франкское государство, как и было намечено.

Это событие и положило начало войне.

Официальная франкская летопись – так называемые Большие анналы – стремится свести войну к непрерывным победам Карла. На самом деле все было намного сложнее. Война шла с переменным успехом, и франкскому королю пришлось мобилизовать все свои силы и выдвинуть в первые ряды лучших полководцев, в том числе своего зятя Герольда и графа Эрика Фриульского, чтобы успешно противостоять кочевникам. Чего он только ни предпринимал, добиваясь радикальной победы! И наводил подвесные мосты, и прорывал каналы, и расчленял армию на отдельные корпуса, действующие с разных сторон, и сманивал щедрыми дарами отдельных представителей аварской знати. Однако все время что-то мешало: то внутренние неурядицы, то грандиозный падеж лошадей, заставивший свернуть очередную кампанию, то срочная необходимость спешить в Саксонию или в Беневент.

Так продолжалось до 795 года, когда, удвоив свою армию благодаря союзу с южными славянами, франки наконец разгромили врага, причем хорутанский князь Войномир, руководивший походом вместе с Эриком Фриульским, сумел вторгнуться в пределы легендарного ринга и захватить богатую добычу, которую отправил в Ахен, к Карлу.

Теперь оставалось лишь добить поверженного.

Сделать это король поручил своему юному сыну Пипину, номинальному королю Италии, за спиной которого, конечно же, поставил самых опытных военачальников.

Экспедиция, в которой участвовали отборнейшие части армии, была проведена во второй половине 796 года. Когда авары увидели приближение несметных полчищ, они, понимая безнадежность сопротивления, убили кагана и его главных советников, после чего вышли навстречу Пипину, предлагая отдать ему свою землю и выдать вождей. Но теперь этого было уже недостаточно: речь могла идти лишь о полном уничтожении противника. Не став разговаривать с парламентерами, молодой полководец обратил их в бегство и, разоряя все на своем пути, снова вторгся в пределы ринга, который был разрушен до основания. Вслед за тем он овладел частью добычи, оставшейся после предыдущего похода, и, надо думать, она была немалой, поскольку везли ее на 15 подводах.

«Нельзя указать другой войны, – пишет Эйнгард, – во время которой они (франки) смогли бы столько приобрести и так обогатиться…»

Первое издание Vita Caroli Magni Эйнхарда. Кёльн. 1521. Изображены Карл Великий и Карл V

И далее продолжает с трогательной наивностью: «Поистине можно считать – франки законно исторгли у гуннов то, что прежде гунны незаконно исторгали у других народов…»

Карл рассчитал все точно: его юный сын был провозглашен если не спасителем отечества, то во всяком случае великим стратегом. Ему устроили пышный триумф. Его прославляли придворные поэты, ликуя, что «дикая нация вошла под скипетр Карла» и «склонила непокорную выю под ярмо веры».

И правда, теперь за первым должен был следовать второй акт: крещение покорившихся. Целый легион епископов и священников был отправлен в Паннонию, чтобы довершить крестом сделанное мечом. Впрочем, оказалось, что крестить почти некого, ибо, по словам современника, «в Паннонии не осталось в живых ни одного ее обитателя, а место, в котором находилась резиденция кагана, не сохранило и следов человеческой деятельности…»

Конечно, произошло все это не вдруг: между 796 и 799 годами авары еще несколько раз мелькают на страницах официальной летописи. Отдельные их группы еще пытаются сопротивляться, причем в ходе этих схваток при неясных обстоятельствах, к огорчению Карла, погибают два его военачальника, сыгравшие ведущую роль в Аварской войне, – Эрик и Герольд. Но все это были лишь последние вздохи гибнущего народа; вслед за этим имя аваров навсегда исчезло из истории, а столетие спустя их место на Дунае заняли совсем другие кочевники, стоившие много крови наследникам Каролингов, – дикие венгры.

Воистину не случайна древнерусская поговорка: «Погибоша, аки обре»…[6]

Присоединение Италии, Баварии и Саксонии, а затем разгром Аварского каганата приблизили государство Карла Великого к новым соседям. На сотни километров от Адриатического до Балтийского моря протянулись земли, ставшие районами встречи двух миров – романо-германского и славянского.

От Адриатики до Дуная, вдоль рек Савы, Дравы и Рабы тянулись земли южных славян – хорватов, сербов и хорутан (словенцев), причем после разгрома аваров, в котором славяне сыграли не последнюю роль, в их руки попала Паннония. Далее, от Богемского леса до Шлезвига, располагались земли западных славян, две ветви которых тесно соприкасались с франками; это были чехи и к северу от них – полабские (приэльбские) славяне. Если бросить взгляд на века, следующие за временем Каролингов, то можно обнаружить, что судьба всех этих племенных групп сложится по-разному. У чехов, сербов и хорватов образуется своя государственность, которая видоизмененно доживет до наших дней. Что же касается полабских славян, то им в этом смысле повезет гораздо меньше: в результате активного движения немецких феодалов за Эльбу, к Одеру и Висле данная племенная группа постепенно окажется онемеченной, утратит зачатки своей государственной организации и в конце концов исчезнет с лица земли. Таков будет печальный финал пресловутого «натиска на Восток» (Drang nach Osten), о котором написано столько книг и полемических статей.

Не останавливаясь подробно на этой проблеме, коснемся лишь той ее части, которая относится непосредственно ко времени Карла Великого. Дело в том, что очень многие (преимущественно немецкие) историки XIX–XX веков пытаются доказать, будто именно Карл Великий был родоначальником этого «натиска на Восток», поскольку как раз при нем области полабских славян вошли в состав Франкского государства, а через это государство – в последующую Германию. Так ли было в действительности? Попробуем разобраться в поставленном вопросе. Полабскими славянами принято называть ветвь западных славян, которая в процессе расселения заняла территорию по обе стороны Эльбы (по-славянски Лабы) вдоль ее среднего и нижнего течений, а на восток распространилась до Одера и его притока Нейсе.

Первоначальная история полабских славян темна. Согласно данным скандинавского эпоса и поздним свидетельствам историка Гельмольда, во времена отдаленные они были воинственным народом, совершавшим далекие морские экспедиции, причем главную роль играло самое северное их племя – вагры. В VI–VII веках происходила интенсивная колонизация славянами земель к западу от Эльбы и Салы (Заале); они массами селились в Саксонии, Тюрингии и Баварии. Часть полабских славян вошла в состав раннефеодального государства Само, распавшегося в конце VII века. С начала VIII века сведения о них становятся более подробными. В это время полабские славяне делились уже на три группы (племенных союза): ободритов, занимавших северные районы до моря, вильцев (лютичей), к югу до Хафеля и Шпрее, и лужицких сербов (сербов), обитавших вдоль средней Эльбы, от Салы до Нейсе.