Где же он сделал неверный поворот? Этот храм был последним местом в городе, которое он посетил бы добровольно.

Символ, казалось, пульсировал и резал глаза. Солнечный свет стал неимоверно ярким, все вокруг гудело. Во время предыдущего визита такого не было. Словно город углядел в нем шпиона и превратился в лабиринт, ведущий в ловушку. Кто-то или что-то играло с ним.

Почувствовав рвотные позывы, Джон спешно убрался подальше от храма, в переулок, где его вырвало. Он еле успел убрать с лица платок.

Грамматикус упал на колени, дрожа и отплевываясь.

Тут он заметил две фигуры, двух людей, секунду назад казавшихся тенью, идущих по переулку. Они не торопились, но двигались уверенно, явно направляясь к нему. Джон встал на ноги и ретировался в противоположную сторону.

Еще трое закрыли собой другой конец длинного переулка. Кто они? Стражи порядка? Эхвенурты? Слишком рьяные последователи Па'хель Аван?

В переулке было несколько ответвлений. Грамматикус завернул в первое попавшееся и побежал, как только понял, что пропал из поля зрения преследователей. Несколькими секундами позже он осознал, что попал в тупик, зажатый высокими стенами домов. Послышались шаги. Все двери оказались заперты, кроме одной тяжелой, из крашеного дерева, с изображенными на ней зелеными переплетающимися рептилиями. Грамматикус приоткрыл ворота и нырнул в темноту помещения за ними. Закрыв за собой створки, он принялся ждать, прислушиваясь к шагам на улице.

Огромная закованная в сталь рука, появившаяся из темноты, схватила Джона за горло и прижала к стене. Грамматикус задыхался, не касаясь ногами земли. Рука еще сильнее надавила на его горло, вжав в стену.

— Подозреваю, что ты меня ищешь, Джон Грамматикус? — послышался голос из темноты.

Он знал его имя.

— Во-возможно, — прохрипел Джон, — однако это м-может за-зависеть от того, кто вы.

— Кто я? Ты знаешь, кто я, вероломный ублюдок! Я Альфарий.

Кровь отхлынула от лица Грамматикуса, он чувствовал, что сейчас потеряет сознание.

«Отпусти меня», — отчаянно думал он.

Рука разжалась, и Джон упал на плиточный пол. Ошеломленный и раненый, он все же заставил свой разум работать быстро. Глаза уже привыкли к холодному сумраку зала.

Он увидел огромную тень и красные огоньки визора, но прочитать мысли не сумел. Что-то мешало. Однако его настойчивые команды выполнялись.

«Отойди на шаг назад и не трогай оружие».

Гигант отступил на шаг.

— Прекрати внушать ему, что делать! — прорычал другой голос.

В комнате находился кто-то еще. Грамматикус заметил вторую фигуру, как будто в балахоне, но понять и проникнуть в сознание незнакомца не мог. Джон попытался подняться, но пронзительный визг внезапно пронзил его мозг. Боль мгновенно заполнила всю нервную систему. Джон отшатнулся.

— Он хорош. Сильный и хорошо защищен, — произнесла фигура в капюшоне.

— Слишком для тебя? — спросила гигантская тень.

— Нет.

— Тогда действуй.

Визг усилился. Грамматикус задергался в конвульсиях.

— Мы сейчас немного пообщаемся, Джон. — Тень наклонилась к нему. — Мне нужна от тебя правда. Или ты поможешь мне, или я размажу твои мозги по стенке. Ясно?

Грамматикус кивнул. Боль была невероятной. Из носа потекла кровь.

— Отлично. Когда Шир отпустит тебя, не пытайся выкинуть какой-нибудь фокус. Ты меня понимаешь?

— Да, — прохрипел Джон.

— Отпусти его, — скомандовал Астартес.

Визг пропал, забрав с собой и боль. Грамматикус упал и закашлялся.

— Свет, — приказал гигант.

Небольшое колебание воздуха, и несколько дюжин свечей мгновенно вспыхнули мягким желтым светом. Комната оказалась гостиной с типичным нуртийским интерьером и мозаичными стенами. Присутствовали гигант в броне и человек в черном балахоне, лица которого Грамматикус не видел, хотя человек не закрывал его ни маской, ни капюшоном.

— Тебя зовут Джон Грамматикус?

— Если пожелаете.

— Я могу попросить Шира начать снова.

Грамматикус затряс головой, разбрызгивая кровь.

— Да, меня зовут Джон Грамматикус. Вы и так это знаете.

— Посмотри на меня.

Грамматикус посмотрел. Колосс носил металлокерамическую броню Имперских Астартес ярко-фиолетового цвета с серебряной окантовкой и зеленой эмблемой на наплечниках. Шлем был самой последней модели. Визор излучал ровный красный свет. Слева от Астартес стояла маленькая фигура человека с неясным лицом.

— На меня, — произнес десантник. — Смотри на меня, а не на моего псайкера.

— Я… — начал Джон.

— Тихо. Ты будешь говорить не то, что захочешь, а то, что я хочу знать.

Грамматикус кивнул.

— Ты ищешь меня. Поэтому ты пришел в этот город снова. Ты знал, что я буду здесь.

Снова кивок.

— Откуда ты узнал об этом?

— Мы пригласили вас сюда.

— Кто это «мы»? О чем ты говоришь?

— Кабал.

Астартес повернулся к псайкеру.

— Еще раз.

Мозг Грамматикуса вновь прорезал вопль.

— Что такое Кабал? — спросил десантник.

Грамматикус застонал.

— Я… не знаю… они вечны и они… они…

— Может, мне стоит просто пристрелить тебя.

— Кабал… Кабал — это единственная надежда! — прокричал Джон.

— Продолжай.

— Пожалуйста!

— Хватит, Шир, — приказал гигант.

Визг снова затих.

— Чья единственная надежда? — задал вопрос Астартес.

— Моя. Ваша. Всего человечества, — вздохнул Грамматикус.

— Ты имеешь в виду Империум?

Джон потряс головой:

— Смотрите шире. Я говорю про всю расу людей.

— Империум и есть вся человеческая раса.

— Вы ведь не верите мне, правда? Миры, виденные вами, миры, которые вы должны были привести к Согласию… Миры, подобные этому, всего лишь ответвления человеческой культуры, потерявшие и забывшие свои корни. Человечество гораздо разнообразнее чем воинственное племя, покинувшее Терру, дабы выполнить замыслы Императора.

Астартес достал болтер, Грамматикус даже не заметил, как это произошло. В одно мгновение огромное оружие, висевшее на поясе воина, оказалось нацеленным в голову Джона.

— Ты сумасшедший? — спросил десантник. — Или слепой? Взгляни на меня, я воин Астартес, поклявшийся служить Императору. Почему ты говоришь слова, так опасно близкие к измене?