— Есть. А в чем дело? — удивился я.

— Пять лет назад они окончили училище?

— Да, — я не мог взять в толк, откуда он знает моих братьев.

— Я так и знал. Из тысячи лиц узнаю земляка, — парень разразился раскатами смеха.

— Ты знаешь моих братьев? — я не мог поверить, что что-то из моей прошлой жизни могло оказаться здесь, в Горячем ключе.

— Три года учился с ними, — парень задорно рассмеялся. — Я просто обязан вас угостить, — он подозвал официанта. — Отказа я не приму.

Парня этого звали Паша. Веселый, тучный и чуть глуповатый. Он жил в моем городке, работал на руднике, а в Горячий Ключ приехал в отпуск, с женой, чтобы поправить здоровье, и, пока благоверная нежилась в горячих источниках, Паша с утра до ночи просиживал в пабе. Инне он не понравился, но узнал я об этом только утром. Мне же было приятно с ним потрепаться. Я давно уже не слышал вестей из дома. Мы сидели, как пара старых приятелей, и опустошали пинту за пинтой.

Вскоре в пабе заиграла музыка. Инна, увидев в ней спасенье, попыталась утащить меня танцевать, но я не понял намека и отправил ее одну. А сам остался пить с новым приятелем. Паша сделал большой глоток, а после, вытерев толстые губы, сказал:

— Хорошую подружку ты ухватил. Только тебе нужно лучше следить за ней.

— О чём ты? — мне не нравился его тон, а алкоголь бередил юную кровь.

Паша взял меня за затылок и повернул мою голову в сторону Инны. Она извивалась в объятиях какого-то парня. Я встал и подошёл к танцующей парочке. Инна, увидев меня, протянула руки, но я увернулся и двинулся к парню. Он продолжал танцевать. Я, не сказав ни слова, ударил его в лицо. Парень отпрянул, но вскоре пришел в себя и обрушил на меня тяжёлый удар. Инна взвизгнула. Я пошатнулся и рухнул на пол, успев лишь заметить, как довольно ухмылялся Паша.

— Ты охренел? — закричала на меня Инна.

Но я уже не слышал. В то время я был очень не сдержан и безрассуден. К тому же, там, где я вырос все проблемы решались именно так. Конечно, это не оправдывает меня, просто, когда насилие является нормой в твоей окружающей действительности, требуется время, что понять, что этот путь ведет в никуда. А где-то внутри меня кипела злоба и обида на весь мир, свойственная всем молодым юношам, и иногда она вырывалась наружу, лишая меня всего человеческого. Это как будто инстинкт. Злость закипает, и ты превращаешься в комок звериной злобы, не способный контролировать себя. Я вскочил на ноги сжав в руке связку ключей и уже собирался броситься на бедолагу, как вдруг пространство пронзил крик Инны.

— Прекрати!

Я остановился. К нам уже спешила охрана и друзья этого парнишки. Лишь в тот момент я понял, какую глупость я натворил. Мне хотелось крови. Хотелось втоптать лицо бедолаги в землю, но крик Инны отзывался во мне эхом заставляя прийти в себя. Никогда прежде мне не удавалось остановиться драке, и что-то внутри меня злобно шипело «Не стой же! Разврати рожу этому ублюдку! Не смей спускать ему этого!», — но крик Инны был куда сильнее. Пересилив себя, я извинился перед незнакомцем, взял Инну за руку и повел ее прочь из паба.

Парень оказался не так уж прост. Одним ударом он рассек мне губу. Из носа текла кровь. Я плелся за Инной по темной улице и не мог привести мысли в порядок. Она привела меня в квартирку и уложила рядом с собой на кровать. Я тут же заснул, так и не сняв одежду. Ночью меня тошнило — похоже, удар крепко встряхнул мне мозги. Мне было безумно стыдно. В прошлом мне доводилось делать и более жестокие вещи, но именно в эту ночь мне хотелось развалиться на атомы, лишь бы заткнуть свою совесть.

Когда я проснулся, уже рассвело. Голова болела, а к носу и вовсе невозможно было притронуться. Распухшими пальцами я выудил сигарету из пачки и вышел на кухню. Инна стояла возле плиты, накинув фартук на полуобнаженное тело:

— Я приготовила завтрак, — сказала она сухо.

— Пока не хочется, — меня сильно тошнило, и я никак понять сотрясение это или похмелье. — Инна коснулась пальцами моего носа.

— Ты хренов питекантроп! — по уголкам ее рта проскользнула улыбка. — Я хотела заставить тебя ревновать, но не думала, что ты полезешь в драку, — она взглянула на часы. — Мне пора собираться в колледж. Но ты можешь остаться здесь.

— Мне нужно встретиться с одним приятелем. Он обещал помочь с работой. Денег уже не осталось, а мне не мешало бы снять где-нибудь комнату — не хочу пользоваться гостеприимством Максима сверх меры.

— Ты можешь пожить у меня.

— Ты это серьезно? — я опешил. Я все никак не мог понять, почему люди в этом городе с такой охотой принимают меня у себя.

— Вполне, — ей было непонятно мое удивление.

— Давай я побуду у тебя пару дней, а потом ты уже решишь.

Я искренне не мог понять, зачем ей это нужно. Вряд ли для нее было проблемой найти себе нормального парня. Образованного и с хорошей работой. Она была слишком хороша для оборванца, который за каким-то хреном приперся в город и сам не мог объяснить зачем. Сейчас мне кажется, что для нее это было своеобразным протестом. Для Максима, наверное, тоже. Им хотелось тянуться ко мне, потому что я казался им свободным. Вот только им было не понять одного, я не был свободным, я был некому не нужен, а это не одно и тоже. Наверное, и мои друзья в Белгороде тянулись ко мне и Анохину по ой же причине. Мы были предоставлены сами себе, и для них, людей живших за счет своих родителей, это был своего рода безопасный бунт, за последствия которого потом ответят другие. Но в те времена, мне это и в голову прийти не могло. Тогда я думал, что окружен единомышленниками, которые готовы поставить все на карту своих идеалов.

Глава 11

Примерно в десять утра я покинул квартиру Инны и уже через двадцать минут стоял возле дома Кирилла. Подниматься сразу я не решился. Дозвонился я до него лишь с третьей попытки. Ответил мне заспанный голос:

— Привет, — он зевнул в трубку. — Подожди две минуты. Сейчас приду в себя и перезвоню.

Я закурил и стал ждать. Через десять минут раздался звонок. Я поднял трубку: