Мне вспомнились те времена, когда мы с друзьями звали его, стоя под балконом его пятиэтажки. В окне на втором этаже показалось лицо Кирилла. Я махнул ему рукой.

— Я сейчас спущусь, — и он снова бросил трубку.

Еще через десять минут подъездная дверь распахнулась, и из нее показался Проскуров. Он потер ладонями плечи и проворчал:

— Что за чертовщина творится с погодой? — он ежился от холода.

— С погодой все в порядке, — я слегка стукнул его кулаком по плечу. — Просто кто-то размяк под южным солнцем.

— Это уж точно, — он посмотрел на мое лицо. — У тебя все хорошо?

— Немного перебрал вчера.

— Та же херня, — Кирилл запустил пальцы в волосы. — Пойдем, бахнем пива.

Мы спустились вниз по улице и сели в летнем кафе. Кирилл заказал два бокала холодного пива. Оно, как и все пиво на юге, было разбавлено. Проскуров приложил запотевший бокал ко лбу.

— Ты нормально обосновался? — спросил он как-то безразлично.

— Да. Не волнуйся об этом. Я просто хотел повидаться и заодно узнать о работе.

— Есть у меня одно место. Придется попотеть, но платят хорошо. Могу дать адрес, если тебе интересно, — он сделал большой глоток.

— Конечно, — ответил я нетерпеливо.

— Это рядом. Спустишься вниз на два квартала. Потом сверни направо. Тебе нужен дом с большими синими воротами. Скажи, что хочешь поработать. Хозяин сам тебе все объяснит. Ты будешь? — Кирилл кивнул на мой бокал. Я подвинул его к нему. — Ну, и как тебе Горячий Ключ?

— Красивое место. Я и не думал, что такие бывают.

— А я счастлив, что переехал сюда, — Кирилл окинул улицу взглядом. — Ты только посмотри! Вся жизнь здесь, как сон в летнюю ночь. Ни на минуту не задумывался о том, чтобы вернуться. Только не в этот проклятый холод, — он поежился, втянув мощную шею.

— Видел кого-нибудь из наших? — в этом вопросе не было смысла. Я знал, что Кирилл порвал почти все связи. Спросил я больше из вежливости.

— Нет. После того, как уехал, ни разу не заглядывал домой.

— Жаль. Хотелось бы узнать, что там происходит.

— Думаю, ни черта не изменилось, — эти слова Кирилл сказал с какой-то брезгливостью.

— А как твоя мать?

— Все в порядке.

И мы замолчали. Обидно было признавать, но мы стали чужими людьми. Все, что связывало нас, не имело здесь смысла, а значит, не было смысла и называться друзьями. Я посидел с Кириллом еще с полчаса, и мы распрощались. С тех пор я его больше не видел. Не знаю, что стало с ним теперь. Пара наших общих знакомых уверяли меня, что он попал под частичную мобилизацию, но я не знаю стоит ли этому верить, поскольку в тревожные времена слухи растут как бурьян на брошенном поле.

Дом с синими воротами я нашел быстро. Хозяин оказался крупным мужчиной немного за сорок. Он был коротко острижен, носил пышные казачьи усы и то и дело подкручивал их огромной рукой. Говорил он с украинским акцентом. Когда узнал, что я живу в приграничном городе, тут же постановил, что мы, считай, земляки и стал ко мне чуть приветливее.

Жил мужчина в достатке. Двухэтажный дом из красного кирпича. Перед домом веранда и витые качели. По бокам от бетонных дорожек росли пионы. Хозяин заметил, как я озираюсь, и загремел раскатистым басом:

— Подобаэться? Я сам все построил. И поверь, построил на столиття. Хочу отдать его дочери.

— Ей очень повезло, — дом и впрямь был чудесный.

— Дякую, — мужчина покачал головой. — Ну, пийдем, покажу тебе все.

Мы обогнули дом и зашли в маленькую калитку, через которую вышли во двор. С противоположного от калитки края двор заканчивался большими воротами, возле них стояли промышленные весы. Платформа их была вогнута в форме чаши, в чаше лежал металлолом. Хозяин махнул рукой на весы:

— Тут ровно тонна. Когда будешь готов, я подгоню самосвал. От тебя только и нужно — брать да закидывать в кузов. Работать можешь с кем и когда захочешь. Головне, чтобы уложился за недилю. Плачу по два рубля за каждый килограмм.

Я прикинул, что если попотеть хорошенько, то можно успеть за день. Я согласился. Мы пожали руки и условились, что я приеду завтра к восьми.

Договорившись о работе, я поехал повидаться с Максимом. Я встретил его в центре, и мы вместе пошли к нему. Когда я рассказал, что нашел работенку, он очень оживился и попросился пойти со мной.

— Зачем это тебе? — удивился я. — Тебе же и так платят деньги.

— Это не мои деньги, — он о чем-то задумался. — Понимаешь, мой отчим кинул очень много людей, чтобы построить свой бизнес. Я не хочу быть причастным к этому. Хочу сам контролировать свою жизнь. Задрало это все. С тех пор как ты у меня поселился, я все думаю, может послать их всех на хер? Я не хочу жить в этом городе. Не хочу ходить на эту работу, где я даже не нужен. Не хочу жить эту жизнь, — Максим не на шутку разозлился — Мы же все делаем неправильно. Абсолютно все! Мы должны строить новое общество, а вместо этого сидим и ждем, когда унаследуем жизнь наших родителей. Ну я ведь прав?

— Наверное, — сказал я неуверенно.

Не могу сказать, что я понимал его. В моей жизни не было людей, которые могли бы оплатить мою жизнь, и хоть я этого ему не сказал, подобные рассуждения мне казались истерикой избалованного ребенка, который привык к хорошей жизни и даже не мог представить как уныло за ее пределами. Но я проникся к нему глубоким уважением, после этих слов. Я шел на все это — на работу, на поиски своего места и поиски новых смыслов в жизни, только потому что у меня не было иного выбора. Мне нечего было терять. Меня не ждали квартира, хорошая работа и теплое уютное будущее. Максим же, был готов принести все это в жертву, ради своих интересов. Я не мог не уважать его за это.

— Я вообще думаю, что мне стоит бросить все здесь и уехать, — продолжал Максим уже с воодушевлением — Прям как ты. Как думаешь, мы могли бы уехать из Ключа вместе?

— В Белгород? — я не мог понять, всерьез он это или нет.

— Ага. Почему бы и не в Белгород. Найду там работу. Займусь наконец-то чем-то, что будет мне нравится. Ты мог бы помочь мне там обосноваться.

— Думаю да, — ответил я неуверенно — Вообще-то мы могли бы снять квартиру вместе. Я бы познакомил