Как назло в кабинет вошёл завуч. Я чуть ли не завыл. Да вы сговорились? Не удивлюсь если так оно и есть. Не хватало только для полного комплекта Дашки и директора.

Ребята тихо хихикали. Им шоу, а у меня катастрофа.

— Это не я, честно, зуб даю, — вырвалось у меня в нервном порыве.

— Какой зуб? — опустил глаза завуч и посмотрел на трудовика, и рядом валявшийся зуб, — этот?

— Этот? — переспросил я, тоже посмотрел на него, и разразился смехом, — я сдаюсь, это вышло случайно.

Осталось только закричать как бешеная мамка. Завуч закипал.

— К директору!

Не самый худший вариант, если хорошо подумать. Учителей я ещё ни разу не избивал, посмотрим, что Эдик придумает.

В одиночестве я направился в сторону кабинета директора, изредка оглядываясь на ребят которых завуч заставил тащить трудовика в медпункт.

Проходя мимо женского туалета, услышал грубые голоса парней. Что за новинка у нас в школе такая? Вот я ни разу не позволял себе войти в женскую уборную, хотя мог, девчонки сами звали. Приоткрыл дверь и ужаснулся увиденной картине. Мою белокурую прижимали к стене двое лизоблюдов Соловьёва. Кулаки самопроизвольно сжались, глаза налились кровью, убью скотину. Сердце моё начало вырываться из груди в ожидании мести за Дашу. Как только утырок посмел трогать мою девочку?

И почему всё самое плохое с тобой Даша происходит в туалете?

Ждать смысла не неь, я ворвался внутрь, от чего парни Стаса отскочили в сторону, отпустив Дашу.

— Кого тут убить? — прорычал я, сам того не осознавая.

— Это Бекетов, нам конец, — выкрикнул один из двоих прихвостней.

— Верно, ты правильно говоришь, — от злости я прикусил губу.

Даша стояла на месте и дрожала. Она была дико напугана, кто знает, что эти ублюдки успели сделать. Сердце дрогнуло, как только наши взгляды встретились.

— В порядке? — спросил я.

Она молча кивнула и по щеке скатилась слеза.

Я сегодня и так успел ударить трудовика мне терять нечего, ударю ещё троих, только нет гарантий, что они переживут этот день. Так злобно я ещё никогда в своей жизни не ухмылялся.

— Готовь рожу Стася, — не договорив, я подошёл к нему, и ударил своим лбом по его носу.

Стасик отлетел, и ударился о стену, прикрыл нос рукой, хлынула кровь. Мне не больно, был на адреналине. Приблизился к двоим подпевалам, успел только заметить их умоляющие взгляды, схватил обоих за шеи, они пытались вырываться. Но мою каменную хватку не одолеть, схватил и лбами схлестнул их друг с другом, да так сильно, что оба потеряли сознание. Силы мне было некогда рассчитывать.

— Продолжим Соловьёв, — хрустнул я шеей, и снова направлялся к лежачему.

Да, обычно я таких не трогаю, но эта падла заслуживала, чтобы я его добил.

— А ты ведь на днях благодарил меня, что поменялось?

— Бекетов хватит, — захлебывался он, — я же не знал что училка с тобой.

— Не знал, значит? Если человек не со мной, значит его и убить можно? Так получается? Сейчас я поподробнее тебе разъясню, кто с кем, — схватил его за грудки и готов был убить на месте. Хотел разбить голову парня о кафель, хотел видеть никчёмные мозги размазанными по всему туалету.

Так злость меня ещё никогда не обуревала. За Дашу я готов отомстить всем и каждому. За каждую её пролитую слезу, за каждую царапину на её теле. И вот я занёс кулак для очередного удара как услышал ставший уже родным голос белокурой:

— Женя не надо, прошу!

Я оглянулся, совсем забыл о Дашином присутствии. Она всё видела! Зажмурился, отпустил Стаса, который упал на пол и начал откашливаться.

Дурак!

Идиот!

Социопат!

Трясущимися руками я схватился за голову, и не смел, смотреть на Дашу. Боялся осуждающего взгляда.

— Женя, — она приблизилась ко мне и обняла за плечи, — уйдём отсюда.

Ничего не соображая, просто шёл с Дашей. Она привела меня в пустой кабинет математики, и усадила за парту. Я заметил, как её руки тряслись, она что-то искала в своей сумке.

— Да где же они?

Наконец, найдя, что искала, приблизилась ко мне. Это были влажные салфетки. Она достала одну и начала протирать мои руки от чужой крови.

— Что же теперь будет? — срывающимся голосом приговаривала Дарья.

— Ничего, — шмыгнул я носом, — Соловьёв никому ничего не скажет, а если скажет, я его добью, он это знает.

— Зачем Женя? Ну, зачем? Позвал бы директора или завуча, — в отчаянии Даша и пропустила мимо ушей мои угрозы в сторону Стаса.

— Времени не было, — мне надоело, что она не может остановиться протирать мои руки, и вырвал их.

— Это из-за меня, ты полез в это, опять у тебя будут неприятности, да что же это за проклятье, — закрыла она лицо руками, а плечи её начали подрагивать.

— Не надо, не плачь, я не умею утешать девушек.

От моих слов всё стало только хуже. Не выдержал, приблизился к ней и обнял. Просто схватил в охапку и прижал к себе. Только недавно я мечтал прикоснуться к волосам этой девушки, а теперь успокаивал ее, гладя по ним. Они казались такими мягкими и пахли яблоками. На лице моём промелькнула улыбка. Что ни делается всё к лучшему! Стасик не рискнёт жаловаться. Разберусь с ним лично, но чуть позже.

— Нас могут увидеть, — опомнилась Даша.

— Поверь сейчас им не до нас, — и я зачем-то поцеловал ангелочка в макушку.

Она вздрогнула, но прижалась ко мне сильнее. Обняла за талию, отчего я был готов верещать как девчонка. Все плохие мысли разлетелись в страхе перед моей привязанностью к этой девушке.

Не знаю, сколько мы бы ещё так простояли, но нас отвлёк стук в дверь. Даша очнулась ото "сна" и попыталась сделать вид, словно ничего не произошло. Получалось у неё с трудом, ангелочек была напряжена.

— Войдите.

— Дарья Александровна, — заглянул завуч, — а я тут Бекетова потерял.

— Бекетова?

— Я тут, — поднял я руку как на уроке.

— Ты что тут забыл? К директору живо! — рявкнул как бешеная собака завуч.

— З-зачем? — в глазах Даши читался самый настоящий испуг.

— Он трудовику врезал, у того аж зуб отскочил, — пояснил он кривя лицом.

— Фёдору Ивановичу? — уставилась она на меня.

"Зачем" — одними губами спросила Даша у меня. Я не смог сдержать улыбку.

— Да там странная история, — не придумал ничего умнее я, чем съехать с темы.

— Пошли, — вякнул дурень и вышел первым.

Я последовал за ним, но вдруг остановился, совсем об этом позабыл, в голове только и были одни объятия:

— Стас ведь тебе