гениальным Вождем все спотыкаются в разговоре. Но выговорить речь, да еще блестящую и зажигательную настоящей толпе литераторов, имеющих на коротких поводках языки, если надо язвительных, а когда откровенно злых…

Тут некогда Алена, а теперь Мария Федоровна была пас, понимая, что ее мужчина Сергей Александрович выше ее на голове не только по социальному происхождению, но и по развитию. И нет, она не злилась на него. Муж в семье всегда иголка, а жена – нитка. И если случалось так, а она не раз видела и такое, когда муж был мямлей и второй женщиной, то это был ужас. У них же все, как и положено. Муж – представильный мужчина, целый великий князь! Умный, говорливый, компанейский. А жена более скромная. Ей достаточно того, что она почти красивая, по крайней мере, телом она гордилась и умела показать его при встрече всем мужчинам, а теперь вот одному мужу, зато более откровенно. Лицо вот да, не очень вышло. Если бы не белокурая завеса волос, то совсем бы не привлекала. А так муж ее любит и не стыдится показать свои знаки внимания. Днем постоянно целует, то в щечку, то в лоб, а то и в губы. А ночью и того больше, ах, какая она счастливая женщина!

Умной же и развитой ей пока быть не пришлось, но может так в природе и происходит? Муж говорит, жена слушает и всем хорошо.

Она закинула лицо вверх, давая мужу поцеловать ее, легкая супружеская ласка, не многим более. Потом, как бы обнимая мужа, а на самом деле подбираясь к его уху, прошептала:

- Так что ты там говорил о проблемах? Пролетарские писатели бунтуют против тебя великого князя?

Действительно, с литераторами приходилось быть постоянно настороже. Люди грамотные и острые на слово, но вышедшие из простого народа, они, если кто им не по нраву, могли быть очень большой проблемой.

Однако Сергей Александрович, целуя ее в красивую шейку, пробрался к уху жену и сообщил, успокаивая:

- Писатели нам не проблема, я говорить умею, объясню им. А вот с Мехлисом придется повоевать. Угу!

Великий князь встретился с женой взглядом, кивнул. Сам виноват, выпросил у И.В. Сталина, теперь вот мается. Лев Захарович человек очень сложный, язвительный. Да гиперактивный и работоспособный, способный на многое. Но гордый и капризный, не способный отойти от своего мнения. То есть, если у него есть мнение, то хоть трактором его топчи, как его в 1930-е – «Фордзоном»?

Уже на собрании показал свой горделивый характер – такие изображал рожи перед десятками, более сотни внимательных писателей и поэтов, хоть в церковь беги, в их часовню комитетовскую к Тихвинской иконе Пресвятой Богородицы. Что они теперь разнесут по Москве – заместитель председателя Комитета, известный коммунист, главный редактор «Правды» не согласен, судя по мимике, со своим председателем великом князем Сергеем Александровичем? Тогда, что все эти слова, которые они пытались утихомирить собравшихся, ложь? Вот ведь… падшая женщина, если не сказать хуже!

Придется его примерно высечь, чтобы понимал, какую он здесь играет роль и кто у него начальник. Л.З. Мехлис должен был служить кнутом в его Комитете, чтобы всех пугать и делать послушными, в первую очередь М.М. Литвинова и иже с ним, хотя бы даже Г.Н. Королева. А вот с самим Л.З. Мехлисом ему придется бороться самому. При чем так, чтобы ему он был послушен, а вот его подчиненным страшен. И тут его жена Мария Федоровна Романовна, урожденная Алена Михайловна Кормилицына ничем, к сожалению, не поможет. И никто не поможет, а И.В. Сталина он и сам не хочет просить. Будет или нет Вождь сдерживать своего преданного клеврета, это еще бабушка (или, в данном случае, дедушка) на двое сказала (сказал), а вот свой авторитет в глазах Хозяина он существенно потеряет. Мда-с!

Еще посидели на скамейке, помиловались, как молодожены, пусть и изрядного возраста. Походили по узенькой дорожке, почитай тропинке, на которой приходилось ходить друг за другом. Сергей Александрович, конечно, впереди, Мария Федоровна позади. Но ничего, осенняя московская погода пусть и скромная и довольно прохладная, но, с учетом отсутствия проливных дождей в последние дни, позволяла расслабиться.

Такой вот променад. Затем был ужин в парадной столовой, как и приказывал великий князь. А его авторитет у домашних служащих, слуг, проще говоря, был очень высок. Его не очень боялись, но и весьма уважали. И раз великий князь велел проводить ответственным сотрудникам и его с женою в парадной столовой да с разнообразной посудой, да чтобы кухня готовила изысканные блюда, официанты их красиво вносили, а метрдотель громогласно объявил, что и как.

Л.З. Мехлису, впервые побывавшему на этой трапезе, заметно было не по себе. Нет, Хозяин его слегка проинструктировал, когда принял и объявил, что он будет работать на очень важной и нелегкой работе. Но одно дело сказать, а другое быть самому. Какие-то блюда, по запаху и виду, похоже, вкусные, но уж очень неприличные, посуда это, от которой была неприличная оторопь. затем метрдотель, громогласно комментирующий блюда, шустрые, но очень красивые и надменные официантки. хлопчатые салфетки, которых у каждого было несколько и он должен был ими пользоваться. И не как попало, а по разному.

Ужас какой! В Гражданскую войну, бывало, хлебали все из котелка деревянной ложкой и уже радовались, что хоть это есть, беляки «снабдили» ненароком. А тут как? И ведь не пожалуешься, не покапризничаешь, сам Хозяин велел подчиняться!

- Лев Захарович, прошу вас, садитесь напротив меня, - видя затруднения гостя, попросил радушный великий князь, - будем кушать вместе. Что буду есть я и какой посудой, то и вы! Так питаются дипломаты, и теперь будем и мы

Мехлис, чувствовалось, хотел вспылить. Но соседи – другие заместители, не только слизняк Литвинов, которого он в глубине души презирал, поскольку над ним посмеивался и И.В. Сталин. Но и старший майор Г.Н. Королев, которого он помнил ответственным работником НКВД, хоть и с хозяйственным толком, и Михаил Александрович Шинельников, он же Мойша Абрамович Шнеерзон, с которым он уже успел поругаться и попытаться влезть в финансовую сферу. Так вот, в тот момент еврей Шинельников его не испугался, глазом не моргнул ни на грязную ругань, ни на грозные увещевания. А тут они спокойно сидят и едят, как положено и что положено.

Да положил он на все что здесь положено! Мехлис вонзился взглядом в жену Романова, между прочим, тоже работница