в каком Штаб посчитал нужным довести его до нас, – мягко сказал Эрвин. – Плюс к тому кое о чем, разумеется, можно догадаться, кое-что можно подсчитать, но уже с несколько меньшей достоверностью. Самое главное: план обороны исходит из того, что Терра не применит против нас туннельное оружие. Нас собираются показательно выпороть, а вовсе не уничтожить вместе со всеми планетами и астероидами, а может быть, и со звездой.

– Как сам считаешь? – спросил Томми вмиг севшим голосом. Ясно было, что подобный сценарий не приходил ему в голову.

– Да. Это настолько похоже на правду, что ею и является. Астероидная система была довольно полезным придатком Терры, потерять ее насовсем противнику было бы жаль. Это первое, но не главное. Второе важнее: применив против нас самое убойное из имеющихся средств, Терра дала бы понять своим сателлитам, что уважает нас как равноправных противников. Этого она ни в коем случае не может себе позволить. Кто мы такие? Какие-то мятежники в богом забытой дыре, уважения отнюдь не заслуживающие. Мух бьют мухобойкой, а не дубиной…

Томми шумно перевел дух.

– Рано радуешься, – осадил его Эрвин. – Да, Терра не применит против нас туннельную бомбу и не бросит в бой свои основные флоты. Они понадобятся Лиге в других местах как сдерживающий фактор. Большая война назревает давно, это ни для кого не секрет. Начнется она здесь и сейчас или нет – пока неясно, но в данный момент Терра предпочла бы оттянуть ее насколько возможно. Против нас будут задействованы силы одного, всего-навсего одного флота Лиги. Правда, и эти силы превышают наши на порядок. И вот тут можно надеяться, что противник допустит ошибку, недооценив нас. Думаю, что действительно недооценит, но… – Эрвин вздохнул, – я не могу надежно просчитать это. Командование не посчитало нужным снабдить меня всей имеющейся у него информацией…

Томми деликатно промолчал. А Эрвин, улыбнувшись, слегка развел руками: что, мол, тут поделаешь? Командир самого мощного корабля – все-таки не более чем командир корабля, а не начальник оперативного отдела Штаба. Вдобавок чужак, еще не доказавший на деле свою преданность. Не нужно слов, никто здесь не страдает манией величия, прими мои слова как шутку…

Шутить легко. Остужать горячие головы несколько труднее. Томми рвался в бой со всем пылом революционера и патриота-неофита. Еще недавно он, вероятно, проклинал такую родину, как Астероидная система, теперь был готов без колебаний положить за нее жизнь, и, как водится, отнюдь не только свою. А Шпуля, порой ловивший чутким ухом обрывки разговоров, страдал от причуд Эрвина и не понимал: неужели этот непостижимый человек и впрямь собирается воевать с Лигой, сидя внутри железной горы? Ее ведь разнесут в мелкие дребезги! О мощи линкоров Терры мальчишка имел крайне смутное представление, твердо зная только одно: сильнее их никого нет. Ну и кем же, спрашивается, надо быть, чтобы затеять с ними бой? И главное, ради чего?

Родина, да? Это уж совсем глупость. Родина человека там, где ему хорошо, это Шпуля знал твердо и не верил, что в этой стылой железной горе, да и во всей этой несуразной системе, лишенной нормальных планет, кому-то может быть хорошо. Когда-то он воображал, что ему тесно на берегу Саргассова болота, теперь тосковал по веселым денькам сбора дани и грабежа. Сыро, холодно, опасно? Здесь не теплее, а скоро станет и намного опаснее. Чего хочет Эрвин, на что ему командование «Магогом»? У пахана об этом прямо не спросишь, дураков нет, а сам он молчит…

Понимай: расклад был таков, что не просматривалось иного выхода.

И сейчас его нет.

Скучно. С Барсуком особо не покалякаешь – пень он. Хотя боец, конечно, классный… Это правильно, что пахан держит его при себе. Только чем поможет Барсук, когда на поверхности дырявого астероида начнут рваться ядерные заряды?

Вдобавок эта унылая мымра, Кристи… Повинуясь приказу, Шпуля плелся к ней в госпиталь – проведать, передать привет, вернуться и доложить, как она там. Шепотом ругался, смачно харкал в указатели на стенах туннелей, а шел. Добро бы еще пахан спал с ней, так ведь нет! Ну на что ему эта баба? Не родственница, не любовница, а непонятно что. Если она знает об Эрвине что-то такое, чего другим знать не следует, то чего проще – мигнул тому же Барсуку, и никто уже ничего не разболтает. Он хоть и пень, а на такие дела понятливый. Эх…

Шпуля вытянул за ремешок из кармана свинцовую гирьку, раскрутил, шибанул в сердцах о стену. Хоть бы звон пошел, хоть бы гул… Тупой звук – и только. «Магогу» хоть бы хны, он весь железный. И не на ком злость сорвать. Попробуй тронь кого-нибудь – вмиг окажешься в здешней тюряге, где который уже день кукуют остальные с Каином и ждут: расстреляют их или нет? Насчет дисциплины пахан строг, построже Каина. Ну и ясное дело: ординарец Самого должен подавать пример достоинства, послушания и исполнительности. Вот навязали жизнь!..

С таким настроением Шпуля вошел в приемную госпиталя. С важным видом кивнув дежурной тетке, проследовал мимо, подумав: кое-какие преимущества в должности ординарца все же есть. Ходи где хочешь, никто не остановит, никто не спросит, куда, мол, прешься, сопляк… Всякий понимает: ординарец послан по делу.

Кристи нашлась в операционной. Оттуда Шпулю могли бы и погнать, раз обстановка не боевая, но как раз сейчас ничего серьезного там не происходило: какой-то раззява умудрился сломать ногу в голени, и пожилой фельдшер вдевал эту ногу в специальный аппарат, а Кристи наблюдала за процессом и слушала фельдшерские пояснения. Училась, значит.

Насвистывая, Шпуля вышел за дверь. Все равно где терять без толку время. Пускай учится… фельдшерица. Подождем.

Ждать пришлось недолго – женщина вышла, прикрыв за собой дверь.

– Ну?

Спросила весело, даже с каким-то вызовом. Шпуля посмотрел на нее озадаченно.

– Чего пришел? Привет передать?

– Ага.

– И, наверное, спросить, как я тут жива-здорова?

– Ага…

– Передай, что чувствую себя замечательно. Бодра и весела, чего и ему желаю. Пусть он так справляется со своими обязанностями, как я справляюсь… – Она засмеялась. – Тогда, может, сдохнем не сразу.

– Чего развеселилась? – насупившись, спросил Шпуля.

Еще одна порция смеха предварила ответ:

– А умирать надо весело. Надоело бояться. Тосковать мне, что ли? Отчаиваться, заламывать руки? Я уже пробовала – мне не понравилось. Не однажды пробовала, и всякий раз получалась одна гадость. Нет уж… лучше весело.

Уж чего-чего, а бабских истерик Шпуля навидался предостаточно. Обычно братство не обижало селян на берегах Саргассова болота, но порой приходилось отнимать и