Но главным, конечно, было не это. А несколько великолепных домов, проросших сквозь груды сваленного всюду хлама, как диковинные цветы. Один был массивным, с множеством разноцветных хрупких башенок на крыше, явно в куманском стиле. Другой походил на праздничный торт, из тех, которые жалко разрезать, третий – на золотую медузу, запутавшуюся в собственных щупальцах, четвертый был сложен из прозрачных лиловых камней, узок и устремлен ввысь, как пущенная в небо стрела, этакий привет из Черхавлы, о которой я сам рассказывал Малдо и даже пытался нарисовать по памяти головокружительные лабиринты ее улиц – безуспешно, но все-таки получается, что-то он из моих набросков понял. Такой молодец.

– Ага, ты уже тут! – сказал Малдо Йоз. Вернее, заорал.

Он заметил меня издалека и теперь приближался, смеясь и размахивая руками, так стремительно, что будь он смерчем, у меня не оставалось бы никаких шансов успеть спастись. Вопил на ходу:

– А ну прекрати смотреть, отвернись немедленно и забудь, что видел! На самом деле все должно быть совершенно не так. А гораздо лучше! Это просто первые фрагменты будущего целого, у меня есть подробный план, потом покажу… или не покажу? Не знаю!

– Да успокойся ты, – улыбнулся я. – Тоже мне, нашел строгого эксперта. Я просто праздный зевака. И заодно временно исполняющий обязанности возницы Управления Полного Порядка. Никогда еще моя карьера не совершала столь блистательный виток. Привез вам гору сокровищ для строительства волшебных дворцов. Где выгружать?

– Да где хочешь… Нет, стоп, не слушай меня, ерунду говорю на радостях. Давай вон там. Я помогу.

Мы быстро свалили в общую кучу хлам из моего амобилера, после чего я небрежно взмахнул рукой, и вытряхнул из пригоршни все остальное. Гора мусора сразу увеличилась раза в полтора, а Малдо удивленно вытаращился на меня.

– Ты и такую ерунду тоже умеешь? В жизни бы не подумал!

– Ну и зря. Это, по-моему, вообще самый полезный фокус на свете. С тех пор, как его разучил, ни одного предмета тяжелее кружки не поднимал. Для лентяя вроде меня это важно.

А говорить, что именно при помощи этого нехитрого «фокуса» в свое время мертвецов на Темную Сторону проносил и Лойсо Пондохву из места вечного заточения на волю вытащил[32], я не стал. Потому что это уже не безобидное пижонство, а самая настоящая безвкусная похвальба. И тот факт, что все чистая правда, ничего не меняет.

Вместо душераздирающих признаний я спросил:

– Время-то у тебя есть? Или уже надо бежать?

– Мне бы сейчас пожрать, а не бежать, – улыбнулся он. – Всех ребят прогнал завтракать, а сам тут застрял: то одно, то другое… Думал прямо здесь чего-нибудь перехватить, и вдруг ты объявился. Угостишь меня едой из другого Мира? Это же не трудно?

– Вообще не вопрос.

Я забрался в амобилер и выразительно похлопал ладонью по соседнему сиденью:

– Добро пожаловать в трактир! Здесь удобней, чем на земле сидеть.

И полез в Щель между Мирами в надежде, что судьба будет милосердна к Малдо Йозу и пошлет ему что-нибудь более съедобное, чем зонтик или холодный уличный хот-дог. И чтобы при этом добычу удобно было есть в походных условиях, так что раскаленный котел с супом вряд ли подойдет.

Малдо, надо думать, родился в рубашке. Ну или в скабе, с поправкой на местную моду. По крайне мере, горячий мясной пирог, который я для него добыл, благоухал так, словно приготовивший его повар долго и успешно обучался нашей угуландской кулинарной магии. Сам бы сожрал, не делясь, но художник не должен быть голодным. Только это соображение меня и остановило.

Дождавшись, пока Малдо утолит первый голод, я сказал:

– Но вообще ты, конечно, красавец. Такое творится, а мне – ни слова, ни намека. Хорошо хоть сплетни никто не отменял. Потому что газет я по-прежнему не читаю.

– Все гораздо хуже, чем ты думаешь, – с набитым ртом отозвался он. – Я не просто ничего тебе не сказал, а специально подгадал начало строительства под твой отъезд. Потому что хотел сделать сюрприз. Позвать на все готовое и показать: «Смотри, что тут у нас!» А поначалу, сам понимаешь, хвастаться было нечем. Да и сейчас… Честно говоря, я бы предпочел, чтобы ты еще хотя бы полдюжины дней где-нибудь шлялся. Потому что к тому времени это место уже будет выглядеть как вполне себе «ах!» А мне надо, чтобы ты ахнул как следует. Это же твоя идея!

– Ну уж нет, – твердо сказал я. – Никакого Дворца Ста Чудес в жизни не придумывал. Я столько не выпью.

– Еще чего не хватало. Твоя идея состояла в том, что можно строить по частям. Если бы ты не подсказал, я бы еще Магистры знают сколько лет мечтал, как однажды наберусь достаточно сил и опыта, чтобы взяться за Дворец Ста Чудес. Я его давным-давно придумал, еще, кажется, в Ордене. Или сразу после того, как ушел? Ай, неважно. Я, видишь ли, в юности очень горевал, что не вижу снов. Часто расспрашивал других, что им снится, завидовал страшно. Думал: какая дурацкая несправедливость, что именно я, всегда мечтавший о невероятных впечатлениях, лишен возможности получать их каждую ночь. А другим – пожалуйста, приносят на блюде заморские страны, далекие города, невиданных зверей, сражения с пиратами, пляски демонов пустыни, россыпи сокровищ, лучших в Мире друзей и любовниц, небывалые умения, горы и моря, словом, все зрелища и тайны этого Мира и даже других Миров – если очень повезет. Но понемногу выяснилось, что люди совершенно не ценят впечатления, полученные во сне. Отмахиваются – ай, какая ерунда! А спросишь: «Хочешь пережить все это наяву?» – и глаза сразу загораются энтузиазмом: «О да, еще как!» Ну, при условии, что сон более-менее понравился.

– Твоя правда. Сам когда-то стены лбом крушил, проснувшись – только потому, что очередная прекрасная жизнь оказывалась просто сном. Хотя, если по уму, какая разница? Все, что с тобой случилось, уже случилось с тобой, и это неотменяемо. Так нет же, подлинности подавай! На первый взгляд, это потому, что хочется гарантированного продолжения приятных событий, но если разобраться, явь ничуть не надежней сновидений. Любой дворец может рухнуть, город – опустеть от какой-нибудь эпидемии, влюбленная в тебя красавица – умереть, убитый враг, напротив, воскреснуть, а лучший друг – оказаться людоедом, который все эти годы, полные совместных приключений и задушевных бесед, просто разыскивал соус, наиболее подходящий к цвету твоих глаз. И вот наконец нашел.

– Ты сейчас говоришь как человек, выросший в Смутные Времена.

– Да я сам себе смутные времена, – усмехнулся я. – Одной ногой всегда в бездне. Впрочем, вторая очень прочно стоит на земле и от души наслаждается этим фактом. Давай лучше про свой дворец рассказывай. Небось придумал его, чтобы смотреть сны наяву?

– Ого. Да ты еще и мысли читаешь.

– Ну что ты. Просто это логично. Самый разумный вывод из того, что ты успел рассказать. Скучный физический труд всегда обостряет мои умственные способности. Видимо, таким образом организм пытается намекнуть, что создан скорее для жизни кабинетного ученого, чем чернорабочего. Он у меня хитрый.