– Нет! – задыхаясь, проговорила Мод. Ее руки скользнули ему на ягодицы, ноги сомкнулись вокруг его тела, принуждая продолжать до восхитительного пика, откуда уже невозможно вернуться, и вдруг все чувства ее разлетелись вдребезги, достигнув наивысшей точки. Она услышала стон Фулька и почувствовала, как напряжение мужа опало внутрь ее тела, заставив его вибрировать.

Последовало долгое молчание. Мод чувствовала, как губы мужа слепо тычутся ей в шею.

– Глупо вести себя так, ведь у нас уже дети взрослые, – пробормотал он.

– Может быть, но я не слишком огорчусь, если мне доведется понянчить еще одного малыша.

Мод погладила Фулька по волосам. Эти слова она произнесла, потому что боялась за мужа и хотела, чтобы частичка его осталась в ней.

– Я готов выполнить любое твое желание, стоит только приказать, – тихо сказал он, поигрывая прядкой ее волос.

– Это вряд ли, – вздохнула она. – А если бы я попросила тебя никуда не ездить и остаться со мной в постели до конца дня? – (Фульк в ответ нежно улыбнулся. А потом от странился и сел.) – То есть какие-то там валлийцы тебе дороже, чем я?

– Не говори ерунды, – сказал он, дергая жену за косу.

С наслаждением потягиваясь, Фульк слез с кровати и стал одеваться. Мод вздохнула и последовала примеру мужа, разыскивая свою одежду по всей комнате.

Все еще купаясь в последних отблесках наслаждения, она отправилась проводить мужа и вместе с его отрядом доехала до опушки Бэббинвудского леса, где обычно кормились свиньи. Деревья уже оделись в зимнее: поросли зеленым мхом с северной стороны. Ветер ревел в ветвях, как невидимое свирепое чудовище, особенно буйствуя в вершинах деревьев. У земли же раздавались потрескивание старого уставшего дерева, звяканье упряжи и глухой стук копыт, смягченный мягким коричневым ковром опавшей листвы.

Мод сопровождала Фулька еще пару миль, а затем решила, что пора отправляться в обратный путь. Правда, здесь еще было безопасно, но она не хотела задерживать мужа: знала, что без нее он поскачет быстрее.

– Храни тебя Господь, – сказала Мод, притронувшись к его руке.

– И тебя тоже.

Она смотрела мужу вслед, пока отблески кольчуг и цветные щиты не перестали мелькать между черными стволами. После чего в сопровождении четырех солдат гарнизона по вернула к Уиттингтону.

Они уже доехали до опушки леса, видна была дорога к деревне, когда все и случилось. Внезапно послышался громкий стон умирающего дерева. Мод подняла голову, вскрикнула и рванула поводья, но было слишком поздно. Старый бук, переживший все бури со времен Вильгельма Завоевателя, вдруг рухнул на несчастную гнедую лошадку, мгновенно сломав ей шею. Кобыла выгнула спину и упала, прижав собой Мод.

Все произошло очень быстро, все происходило очень медленно. Мод неподвижным взглядом уставилась в небо и на высокие черные ветки, качающиеся, как руки огромной толпы людей. Она не чувствовала боли, потому что ноги вдруг онемели.

– Я в порядке, – сказала Мод на удивление ясным голосом склонившимся над нею перепуганным мужчинам.

Она зацепилась взглядом за большое оранжевое пятно лишайника на коре упавшего дерева. Нет, ничего на самом деле не было. Всего лишь сон, яркий всплеск воображения, что-то вроде галлюцинации, вызванной ядовитыми грибами. Мод решила, что раз все досталось ей, то теперь Фульк будет в безопасности. Значит, так и надо.

Четыре солдата приподняли рычагом дерево и сдвинули его с лошади, а потом оттащили ту от Мод. Лишившись ее теплой тяжести, женщина начала дрожать. Мод никак не могла унять стучавшие зубы. Ниже пояса она ничего не чувствовала. Не испытывала ни малейшей боли, когда ее подняли, посадили на лошадь и провезли последние полмили до замка.

– Миледи, надо немедленно послать за милордом, – встревоженно проговорил Ральф Грас.

– Нет! – вскинулась Мод. – Фульк отправился в дозор, и не стоит отвлекать его по пустякам. Ничего страшного со мной не случилось. Полежу пару дней в постели, и все пройдет. – Ее голос звенел решительностью. Если верить, что все хорошо, то так оно на самом деле и будет.

Подбежала Кларисса, таща за собой Мабиль. Мод улыбнулась и беспечно рассказала младшей дочери о происшествии, сурово зыркнув на рыцарей, чтобы придержали языки и не пугали ребенка. Хоть Мабиль связывала с реальным миром лишь тонкая ниточка, но все же девочка не окончательно от него отстранилась.

Кларисса кинулась согревать постель горячим камнем и подкинула в жаровню еще одну порцию угля.

Ральф Грас покачал головой:

– Не нравится мне, что миледи говорит, будто совсем не чувствует боли, – это очень плохой знак.

Кларисса бросила взгляд на кровать, куда двое солдат из сопровождения осторожно укладывали Мод. Глаза у нее были закрыты, а лицо сильно побледнело.

– Вот что, Ральф, не слушайте миледи. Мало ли что она запретила посылать за мужем. Немедленно известите милорда. Если что, отвечать буду я.

Он коротко кивнул и вышел.

Кларисса подошла к кровати и потрогала ноги Мод:

– Вы точно ничего не чувствуете? Можете пошевелить пальцами?

Мод нахмурилась, вся напряглась, закусив губу, и, чувствуя, как к ней подступает страх, с досадой выговорила:

– Ни на дюйм.

Кларисса очень осторожно подняла юбку приемной матери – и ахнула.

Мод приподнялась и в ужасе и отчаянии уставилась на распухающий багровый синяк. Такого она не видела даже у рыцарей, пострадавших от ударов моргенштерна и булавы.

– И неудивительно, – сказала она, глухо стукнувшись затылком о подушки. От холодного пота взмокли ладони, подмышки и лоб. «Дева Мария, Пресвятая Богородица…»

– Я сделаю холодный компресс, – сказала Кларисса.

Она явно пребывала в замешательстве. Компресс тут не поможет, и обе женщины это прекрасно понимали. Они обменялись быстрыми взглядами.

– Я послала за Фульком, – сказала Кларисса.

Мод сердито покачала головой:

– Зря. Ему и так тяжело, и я не хочу, чтобы он видел меня такой. – Надо же, не прошло и трех часов с тех пор, как они вместе возлежали в этой постели и разговаривали о том, не завести ли им еще одного ребенка. А теперь… Она положила руку на живот. – Я обязательно поправлюсь, потихоньку.

– Конечно поправитесь!

Их глаза снова встретились. Язык говорил одно, а ум подсказывал совсем иное. Мод откинула голову на подушки и закрыла глаза.

Ночью к ногам начала возвращаться чувствительность, и вместе с ней пришла боль. Жаркая, изматывающая, невыносимая. Кларисса дала Мод растворенной в вине ивовой коры, но это испытанное средство от головной боли совершенно не помогло. От холодных компрессов стало чуть легче, но ненадолго. Скоро вновь началась страшная пытка болью, да еще вдобавок Мод затошнило. К утру она так измучилась и взмокла от пота, что Кларисса решилась дать ей более опасное снадобье – сок семян белого мака. Через час Мод провалилась в беспокойную дремоту.