– Думаешь, меня волнуют дела твоего Билли? – рявкнула Эштон, проскакивая мимо сестры.

– Эштон, да что с тобой происходит в последнее время?

Но в ответ только громко хлопнула парадная дверь.

Испуганная и слегка ослепленная косыми лучами вечернего солнца, Эштон побежала к реке. Она добралась уже почти до конца причала, когда наконец сообразила, где находится. Несколько секунд она пристально разглядывала солнечные блики на воде, развлекаясь мыслями о самоубийстве.

Однако такой выход явно был не для нее. Практичность и здравый смысл оказались сильнее. Пусть Джеймс Хантун и был жалким слизняком, но он шел верным путем, пробираясь в важные политические круги и приобретая все больше и больше влияния. Эштон не собиралась отказываться от брака с ним и от тех возможностей, какие обещало ей замужество. Поэтому топиться, как какая-нибудь жеманная героиня романов Симмса, она не станет.

Да, но что же все-таки делать? К кому обратиться? Конечно, она сама во всем виновата и прекрасно понимала, к чему могут привести ее шалости, но как-то не задумывалась о таких низменных вещах. Так или иначе, в Монт-Роял ей помочь некому. Все женщины-негритянки ненавидели и презирали ее. Впрочем, это чувство было взаимным. Ее бедная матушка тоже ничем не могла ей помочь. Теперь Кларисса только и делала, что бродила по дому с рассеянной улыбкой или же часами сидела у себя в комнате и стирала на генеалогическом древе те линии, что нарисовала накануне.

– Черт! – воскликнула Эштон, обращаясь к большой голубой сойке, вспорхнувшей с дикой пальмы рядом с ней. – Неужели во всей Южной Каролине нет ни единой живой души, достаточно сообразительной или достойной доверия, чтобы…

И вдруг ее осенило. Если и был в этом мире хоть кто-то, кто мог ей помочь, то только она. Во всяком случае, она могла бы подсказать, к кому можно обратиться. Все говорили, что ниггеры ее просто боготворят. И самое главное – верят ей беззаветно.

Но как она отнесется к тому, что собиралась сделать Эштон? Ведь некоторые женщины считали это большим грехом.

Единственный способ узнать – это спросить, сказала себе Эштон. Какой еще у нее выбор, если она не хочет погибнуть? А она определенно не хотела.

Как ни странно, но чем больше Эштон думала о своей идее, тем лучше себя чувствовала. Она отлично выспалась и выглядела свежей и отдохнувшей, когда на следующее утро спустилась вниз, нарядно одетая, держа в руках перчатки и зонтик.

Сразу после того, как она послала за коляской, из-за угла дома появился Орри. Его правый рукав был закатан, в руке он держал молоток.

– Ну и ну, до чего ж ты хороша сегодня! – сказал он, засовывая молоток за пояс.

– А ты думал, я, как какая-нибудь старая поденщица, буду больше за хозяйством следить, чем за собой? Так вот – это не про меня. Это Бретт у нас такая.

Орри подергал себя за длинную бороду и предпочел не отвечать на ее реплику.

– Собираешься в гости? – спросил он.

– Да, сэр, хочу съездить в Резолют. Я уже очень давно не навещала Мадлен.

* * *

Дверь открыл морщинистый черный лакей.

– Мистрис Мадлен? Она в музыкальном салоне. Будьте так любезны, подождите здесь, я о вас доложу, мисс Эштон. – Слуга величественно удалился.

Открылась другая дверь в холл, и из нее выглянул Джастин:

– Кто там? Ба, да это Эштон! Здравствуйте! Сто лет вас не видел.

– Да, действительно, давно это было, – улыбнулась она. – Отлично выглядите, Джастин.

– А как же иначе? – Он подошел к Эштон, держа в руке номер «Меркури». – Этих проклятых республиканцев все больше на Севере. И все хотят одного – отменить закон о беглых рабах и билль «Канзас-Небраска».

– Разве это не ужасно? – вздохнула Эштон. – Хотя Орри говорит, есть и хорошие новости. Вроде бы в конгресс от Канзаса выдвинули человека, выступающего в поддержку рабства. – Она была не совсем уверена, что слышала именно это. – Так или нет?

– Да, так. Но скольким хорошим людям пришлось отправиться из Миссури через границу, чтобы быть уверенными, что выборы пойдут в правильном направлении. Я очень надеюсь, что эта новая партия засохнет на корню. Единственная цель фанатичных янки – втоптать нас в грязь.

Джастин в сердцах хлопнул газетой по ладони и ушел, к большой радости Эштон. Сильно нервничая, она достала из ридикюля маленький кружевной платок и промокнула пот над верхней губой. Вернулся лакей, чтобы проводить ее в музыкальный салон.

Мадлен встала ей навстречу, расправляя юбки и улыбаясь. Улыбка говорила просто о ее вежливости, не более, ведь они были всего лишь знакомыми и никогда не приятельствовали. Взгляд Эштон скользнул к небольшой книге, лежавшей на столе. «Уолден, или Жизнь в лесу». Эштон никогда о ней не слышала. Говорили, что Мадлен вообще читала много дрянных северных книжонок.

– Эштон, какой приятный сюрприз! Вы чудесно выглядите.

– И вы… вы тоже. – После некоторого колебания Эштон взяла себя в руки и решилась немного изменить стиль своего обычного поведения.

– Велеть принести какие-нибудь напитки?

– Нет, спасибо. Я пришла для очень серьезного разговора. Никто другой не может мне помочь. – С театральной опаской оглянувшись через плечо, она добавила: – Ничего, если я закрою дверь, чтобы нас никто не слышал?

– Конечно. – Темные брови Мадлен слегка приподнялись. – У вас кто-то заболел? Орри?

Эштон бросилась к двери и плотно закрыла ее. Она могла бы заметить, что Мадлен упомянула имя ее брата с некоторым волнением, но была слишком занята своей проблемой.

– Нет, все в добром здравии. Помощь нужна мне. Я не стану говорить намеками, Мадлен. Просто, кроме вас, я не знаю человека, кому могу довериться и у кого просить совета. Уж точно не у своих родных. Видите ли, несколько месяцев назад я… – Она намеренно остановилась, выдержав долгую паузу для большего эффекта. – Я совершила неосмотрительный поступок. И теперь я… ну, как говорится, в сложном положении.

– Понимаю. – К счастью, в голосе Мадлен не было и намека на осуждение. – Садитесь, прошу вас. – Она указала на кресло.

– Спасибо. Это такое напряжение – хранить подобный секрет… Я просто схожу с ума…

При этих словах пригодились бы слезы, и Эштон заплакала, просто захотев этого. А почему бы и нет? Ведь она была в отчаянии, разве не так? Все должно было выглядеть безупречно, иначе ей конец. Второго шанса не будет.

– Я могу это понять… – пробормотала Мадлен.

– У вас так много знакомых в округе, и все о вас прекрасно отзываются. Вот почему я решила обратиться именно к вам. Умоляю, помогите мне…

– Я полагаю, вы не хотите иметь ребенка?

– Я не могу! Весной я выхожу замуж за Джеймса! День свадьбы уже назначен! Я люблю его, Мадлен… – Достаточно ли убедительно прозвучала ее ложь? Эштон почувствовала, как дрожат колени, и сжала их покрепче. – Но да простит меня Бог… – она вздохнула уж слишком глубоко, как ей показалось, и уткнула глаза в пол, – это ведь не его ребенок…