– Сомневаюсь, что сейчас в этом возникнет необходимость. Однако есть вероятность, что сюда прибудет небольшой отряд французских коммандос…

– Французских коммандос! – взорвался Лютер. – Эй, вы, белые клоуны, вам не надоело издеваться над моей черной задницей?

– Нет-нет, лейтенант, ты не так понял. Отсюда в Порто-Веккио ведет только одна дорога, и если понадобится помощь наших французских друзей, я встречу их на полпути и отдам нужные распоряжения. Просто они будут чувствовать себя поспокойнее, если ты будешь в камуфляже.

– А вот я не буду чувствовать себя спокойнее.

– Пенсакола, Лютер, Пенсакола, – тихо напомнил Камерон.

– Не знаю, обещание это или угроза.

– Должен заметить, это очень сообразительный молодой человек, – сказал Скофилд. – Так, ребята, раздеваемся и облачаемся вот в это.

Как только все покинули самолет – Брэндон и Прайс в полном снаряжении для партизанской войны и Консидайн, смущенный своей камуфляжной формой и патронташем, – к ним подошел диспетчер крошечного аэродрома. Он заговорил на ломаном английском:

– Вам добро пожаловать в Сенетоза, синьоры, хотя я вас никогда не видеть. Вы выполнять ваша операция. Наша отряд закрывать ваша самолет маскировочные сети.

– В этом есть необходимость? – удивился Лютер.

– Приказы из Лондон. Делать что вам нужно, piacere, аэродром быть закрыт до тех пор, пока мы не получать новый приказы.

– Замечательно, – обрадовался Скофилд. – Лейтенант, не отходи от рации. Мы будем держать с тобой связь.

– Уж пожалуйста.

Брэндон и Камерон направились от аэродрома по дороге, идущей через горы. Они шли по самому краю неровного асфальта, готовые при виде людей или машин укрыться в придорожных зарослях. Такая необходимость возникла дважды: сначала вдалеке показался старенький серый «Рено». Выглянув из кустов, Скофилд и Прайс рассмотрели, что в машине едет супружеская пара. Обоим было лет под сорок, и они были поглощены жаркой перепалкой. Второй раз они услышали позади голоса и тотчас же метнулись с дороги. К счастью, это оказались четверо жизнерадостных подростков, скорее всего школьников, которые поддерживали спортивную форму утренней пробежкой.

Как только они скрылись из виду, Скофилд и Прайс вернулись на обочину проселочной дороги и ускорили шаг. Через несколько минут начался крутой спуск; на склоне противоположного холма открылся восстановленный величественный замок барона Матарезе.

– Отсюда действуем поодиночке, согласен? – тихо промолвил Беовульф Агата.

– На мой взгляд, так будет лучше, – ответил Камерон. – Я иду по левой стороне, ты – по правой.

– Продвигаемся в зарослях.

– Ну уж конечно, не по дороге.

– Пошли. Связь по радио каждые пять минут.

Они разделились. Прайс пересек дорогу и углубился в лес, растущий в окрестностях Порто-Веккио. Скофилд скрылся в зарослях слева от дороги. Обоим крутой, похожий на овраг склон показался сначала непроходимым. Путь преграждали деревья, увитые тропическими лианами. Мягкая почва размокла от осенних дождей. За трудным спуском последовал не менее трудный подъем на склон противоположного холма, начинающийся за небольшой долиной. Проверив рации, оба настроили их на прием.

– Кам, – услышал Прайс шепот Брэндона.

– Да?

– Будь готов. Если с твоей стороны то же самое, сейчас ты наткнешься на забор из колючей проволоки высотой футов восемь-девять.

– Кажется, я его уже вижу, – ответил Прайс. – Впереди что-то сверкает. Похоже, это солнечные лучи отражаются от металла.

– Так оно и есть. У меня то же самое.

– Если честно, когда ты упомянул про кусачки, я мысленно рассмеялся. У тебя что, дар предвидения?

– Нет, черт побери. Просто по картам Паравачини мы поняли, что замок окружен лесами. Это полностью исключает ограду под электрическим током и охранную сигнализацию по периметру; она будет срабатывать на птиц и мелких животных каждые две-три секунды. Следовательно, остаются только самые примитивные методы защиты, ergo[110], колючая проволока.

– Рад, что в Гарварде тебя обучили латыни.

– Неблагодарный! Помни, начинаем снизу и перекусываем кольца до тех пор, пока не удастся пролезть в образовавшуюся дыру.

– Благодарю вас, мать-наставница.

Оказавшись на территории замка Матарезе, оперативники решили снова разделиться и, двигаясь по отдельности и поддерживая связь по рации, встретиться на восточной опушке леса, с той стороны, где будет идти Камерон. Пробираясь сквозь заросли, Прайс добрался до самого края леса. Отсюда открывался вид на замок, от которого его отделяла теперь только ухоженная лужайка. Вскоре к нему присоединился Скофилд, приползший на четвереньках.

– Полуденное итальянское солнце припекает жарко, – прошептал Брэндон, – даже здесь.

– Молчи! – быстро приказал Камерон. – Смотри!

Сквозь сплетение ветвей они увидели, как из массивных входных дверей, отделанных бронзой, вышел человек в повседневной одежде. Сунув руку в карман, он достал пачку сигарет, а из другого зажигалку. Словно заядлый курильщик, которому долго не давали предаваться пагубной привычке, неизвестный закурил и сделал глубокую затяжку. Через пятнадцать минут к нему присоединилась вышедшая из замка горничная в платье с передником. Она тоже достала из кружевного кармана на талии сигареты; мужчина предложил ей зажигалку, затем левой рукой ухватил ее за грудь. Хихикнув, горничная сделала вид, будто пытается ударить его в промежность.

– Вот в какие игры играют у Матарезе, – прошептал Прайс.

– Что гораздо важнее, прислуге приходится выходить курить на улицу, – заметил Скофилд.

– Не понимаю, к чему ты клонишь.

– Составляя портрет Матарейзена, Джефф выяснил, что тот просто патологически не переносит табачный дым. Ты сам был в особняке на Кайзерсграхт, там нет ни одной пепельницы. Трубки, сигары, сигареты находились под строжайшим запретом.

– Ну и что, Матарейзен привык все делать основательно.

– В данном случае, по крайней мере, у него есть на то веские причины. Несколько лет назад один амстердамский врач, специалист по болезням легких, лечил его от какого-то очень серьезного заболевания… Матарейзен здесь, Кам. Моя догадка оказалась верной.

– Все-таки лучше убедиться в этом наверняка, прежде чем звонить в Лондон, чтобы Джеффри связывался с Марселем.

– Если мы будем звонить куда бы то ни было.

– Брэй, здесь не место для геройских подвигов!

– Я не герой. Я терпеть не могу героев; из-за них погибают другие.

– Тогда что же ты хочешь сказать?

– Вспомни, зачем мы здесь, – вот что я хочу сказать, – ответил Скофилд, не отрывая взгляда от дорожки, ведущей к входной двери. – Мы здесь для того, чтобы выяснить замыслы Матарейзена и помешать ему их осуществить. Медлить нельзя.