дела, которыми в то время Казимир был занят, мысль о Кристине не покидала его.

Ему удалось, наконец, присоединить к королевству на ленных основаниях Мазовье, учредить в Кракове высший судебный трибунал для немецких судов, но, обессиленный приставаниями сестры и своего племянника, Людовика, о передаче последнему короны, о чем у них был возобновлен разговор, Казимир еще сильнее чувствовал свое одиночество и удручался неимением наследника, так как брак с Аделаидой лишил его всякой надежды.

В одну из таких минут раздражения и нетерпения, которые у него часто бывали, приехавший из Танца ксендз Ян нашел его таким расстроенным и печальным, что должен был удвоить свою разговорчивость и веселость, чтобы вывести короля из этого состояния.

Казимир не скрыл перед ним причин своего горя.

– Проклятая ворожея была права, – сказал он, – мне везет во всем, что я предпринимаю для блага страны, но личного счастья я не могу найти! Я не обвиняю покойного короля Яна и императора Карла, что они заведомо и со злым умыслом навязали мне эти цепи, но если бы не этот несчастный брак, который связал меня по рукам и ногам, я мог бы иметь сыновей, Людовику не пришлось бы передать короны, и я не был бы последним в роде!..

Как мы уже об этом говорили, ксендз Ян был одним из самых легкомысленных людей, и когда дело шло о выгодном разъяснении стеснительных церковных правил, у него всегда можно было найти хороший совет.

– Но ведь я говорил вашей милости и повторяю, – сказал он, – что этот брак, продолжавшийся около пятнадцати лет без сожительства, недействителен, даже согласно церковным уставам. Вы, ваше величество, свободны, но нужно иметь мужество, нужно говорить и действовать сообразно с этим.

Король смотрел на него с удивлением.

– Да, да, – повторил аббат, – этого нельзя назвать браком.

– Кто же из духовных осмелится меня обвенчать, прежде чем папа разрешит этот вопрос? – спросил король. – А если ждать решения какого-нибудь дела в Авиньоне, то и жизнь пройдет. Нет, никто меня не обвенчает!

Аббат почтительно склонил перед королем голову и произнес с улыбкой: – Я обвенчаю! Собственно говоря, для венчания короля необходим, по крайней мере, епископ, но епископа Бодзанту трудно будет к этому склонить, а я, хоть и не епископ, ношу митру и, принарядившись, выгляжу очень представительно.

Казимиру это обещание показалось до того невероятным, что он принял его за шутку.

Аббат вторично его повторил.

– Найдите только, ваша милость, невесту по вкусу, и я не отрекусь от своего обещания: я вас обвенчаю.

Казимир задумался и хотя ничего не ответил, однако, не забыл слов аббата.

Вечером к ксендзу Яну пришел Кохан, и речь зашла о короле; когда фаворит стал описывать, в каком удрученном состоянии находится Казимир, как он убивается бездетностью и одинокой жизнью, аббат живо прервал его:

– Напрасно вы жалуетесь! Я говорил это королю, повторяю и вам: пускай он только найдет невесту, я его обвенчаю! Я! Слышите? Как меня видите живым. Я не боюсь ничего… Папа, в конце концов, признает его брак с Аделаидой недействительным. Что это за брак, когда они пятнадцать лет уже живут врозь! Ему насильно навязали некрасивую, несносную женщину, он с ней даже не сблизился и никогда не был ее мужем.

– Так это возможно? – воскликнул Рава.

– Было бы возможно, если б только король был так же решителен, как я. – Решимости-то у него хватит, потому что он больно тяготится и бездетностью, и жизнью без семьи в пустом доме, и любовными интригами, которые ему надоели. Но какая княжна или знатная дама захочет выйти за него, когда существует сомнение… Когда…

– А вам непременно нужна княжна! – рассмеялся аббат. – Ведь королевское дитя, от какой бы то ни было законной жены рожденное, будет таким же королевским, несмотря на то, какая в нем течет кровь. Пусть берет, кого хочет! Была бы только молода, по сердцу и могла бы ему дать наследника.

Аббат еще раз весело повторил, поднимая руку, как бы для благословения:

– А я обвенчаю!

Рава задумался.

– Гм! – произнес он. – Король будучи в Праге, наметил себе одну, которая ему очень понравилась.

– Какого сословия? – спросил ксендз Ян.

– Мещанка, но очень богатая; он с ней познакомился при дворе во время императорских празднеств. Она не слишком молода, статная, красивая, с хорошими манерами, вдова Рокичана…

Ксендз Ян быстро повернулся, так как, бывая часто в Праге, знал тамошние дела.

– Я ее знаю, – произнес он, – муж ее, Миклаш построил на свои средства костел. Семья хорошая, хоть и мещане; невеста известна своей красотой, и никто не осмелится сказать про нее дурного слова.

– Это правда, – произнес Кохан, – но ведь для королевы этого мало.

– Ну, тогда ищите другую; в Германии при княжеских дворах достаточно девушек, но оттуда, пожалуй, не дадут. Из Руси король не захочет брать из боязни получить какую-нибудь неотесанную, вроде Альдоны.

Веселый ксендз покачал головой, и продолжал:

– Это уж не мое дело – сватать! Ищите невесту, а я не откажусь от своего обещания; еще раз повторяю – как меня живым видите, уж обвенчаю.

– А что скажет на это краковский епископ? – спросил Кохан.

– Пусть его говорит, что ему угодно, – возразил аббат, – я его не боюсь. Лучше обвенчать короля, чем допустить его гибель…

Разговор с аббатом заставил Кохана так же призадуматься, как и короля. На следующий день они вместе поехали на охоту, и всякому, кто лично не знал ксендза Яна, трудно было бы догадаться, что это аббат.

В штатской одежде, с мечом у пояса – по уставу духовные имели право носить при себе оружие для защиты на случай опасности – верхом на статной лошади, которой он правил как рыцарь, в плаще, небрежно накинутом на плечи, красивый, молодой ксендз Ян своим молодцеватым видом вовсе не похож был на духовное лицо, и лишь раздаваемые им по привычке благословения могли вызвать подозрение.

Всегда в хорошем расположении духа, большой охотник оживленной беседы, веселый сотоварищ пира, не слишком строгий к человеческим слабостям, ксендз Ян пользовался общей любовью; однако более требовательное и более строгое духовенство косо на него поглядывало, но он на это не обращал внимания.

Король его очень любил и, по возможности, старался держать при себе. На охоте, во время отдыха в лесу, ксендз Ян возобновил с королем вчерашний разговор.

– Милостивый король! Ищите невесту – ксендз и все необходимое для обряда венчания к вашим услугам! Кохан что-то говорил о Рокичане.

Казимир вздрогнул, потому что со вчерашнего дня не переставал о ней думать.

– Этой