— Она будет возле другого моего ангела-хранителя, — пояснил он, указывая на изображение святого, приколотое рядом. — А теперь, моя дорогая, вы отъехали достаточно далеко. Пусть Святая Дева охранит вас и поможет вам! Один поцелуй!

Он наклонился к ней, затем пришпорил коня и галопом поскакал вслед за своим отрядом, сопровождаемый тремя оруженосцами. Проехав полмили, когда дорога уже поднялась на вершину холма, всадники обернулись — леди Мэри на своей белой лошади все еще была там, где они ее оставили. Через мгновение они уже спускались по другую сторону холма, и она исчезла из их глаз.

Глава XIV

Как сэр Найджел искал дорожных приключений

Некоторое время сэр Найджел казался очень опечаленным и подавленным, его брови были сдвинуты, взор опущен на луку седла. Эдриксон и Терлейк ехали позади него едва ли в лучшем настроении, а Форд, беззаботный и легкомысленный юноша, усмехаясь, поглядывал на меланхолические лица товарищей и размахивал мечом своего господина, делая выпады то вправо, то влево, словно паладин, сражающийся с целым полчищем напавших на него врагов. Однако сэр Найджел случайно обернулся, и Форд мгновенно выпрямился и окаменел, словно его хватил паралич. Четверо всадников ехали одни, ибо лучники скрылись за поворотом, хотя до Аллейна доносилось тяжелое топанье их ног, а порой между голыми ветками вспыхивала сталь оружия.

— Поезжайте рядом со мной, друзья, побеседуем, — сказал рыцарь, придерживая коня, чтобы они поравнялись с ним. — Ибо, раз уж вы решились сопровождать меня на войну, вам следует знать, как лучше всего служить мне. Не сомневаюсь, что ты, Терлейк, покажешь себя достойным сыном своего храброго отца, а ты, Форд, — своего. И что ты, Эдриксон, будешь помнить тот старинный род, из которого, как всем известно, ты произошел. Прежде всего затвердите крепко-накрепко: мы идем, чтобы воевать, а отнюдь не чтобы грабить добычу или вымогать богатые выкупы, хотя и это, конечно, может случиться. Мы отправляемся во Францию, а оттуда, я надеюсь, в Испанию и будем смиренно искать поля брани, где могли бы одержать победу и снискать малую толику славы. Поэтому вы должны знать, что я не намерен упускать ни одной возможности, если есть хоть какая-то надежда добыть эту славу. Я хотел бы, чтобы вы запомнили мои слова и отнеслись к ним со всем вниманием, а также сообщали мне обо всех вызовах на поединок, письменных и устных, обо всех насилиях, несправедливостях и низостях и также обо всех обидах, причиненных женщинам. Здесь мелочей не существует, я сам был свидетелем таких случаев, когда оброненная перчатка или крошка хлеба, смахнутая со стола, были так истолкованы, что приводили к благородному турниру на копьях. Но, слушай, Эдриксон, если не ошибаюсь, вон по той дороге среди зарослей едет какой-то всадник. Пожалуй, было бы хорошо, чтобы ты приветствовал его от моего имени, и, если он знатного рода, он, может быть, захочет обменяться со мной ударами?

— Нет, милорд, — заметил Форд, поднявшийся в стременах и смотревший вдаль из-под ладони. — Это старик Хоб Дэвидсон, толстопузый мельник из Милтона.

— Ах да, в самом деле, — согласился сэр Найджел разочарованно. — Однако дорожными встречами не следует пренебрегать, ибо такие случайные встречи бывают особенно удачными, если рыцари ищут успехов. Хорошо помню, как в двух лигах от города Реймса я встретил чрезвычайно храброго и любезного французского рыцаря, с которым мы весьма благородно и почетно бились в течение целого часа. Я до сих пор жалею, что так и не узнал его имени, ибо он обрушил на меня свою палицу и поехал дальше до того, как я оказался в силах поговорить с ним; но его герб — скакун на лазурном поле. При таких же обстоятельствах мне проколол плечо Лион де Монкур, я встретился с ним на большой дороге между Либурном и Бордо. Видел я его всего лишь раз, но нет человека, к которому я относился бы с большей любовью и уважением. Такая же встреча состоялась у меня и c кавалером Ле Бур Капилле. Он был весьма отважным командиром, если бы остался жив.

— Так он умер? — спросил Аллейн Эдриксон.

— Увы! Таков был мой несчастный жребий, ибо я убил его в стычке, происшедшей между нами на поле поблизости от местечка Тарбес. Я уже не помню, как все случилось, это было в год, когда принц проезжал через Лангедок и состоялось множество замечательных поединков. Клянусь апостолом, мне кажется, достойный рыцарь не может и желать лучших условий для успеха, если он, мчась впереди армии, подъезжает к воротам Нарбонны, или Бержерака, или Мон-Гискара, где любезные джентльмены всегда готовы пойти навстречу вашим желаниям или помочь вам исполнить ваш обет. При Вентадуре один из них, к великому восторгу его дамы, трижды успел сразиться со мной между рассветом и восходом солнца.

— И вы тоже прикончили его, милорд? — с почтительным восхищением спросил Форд.

— Я так этого и не узнал, ибо его унесли за ограду, а я ухитрился сломать себе ногу, и мне было очень трудно не только сесть в седло, но и стоять на земле. Однако благодаря Божьей милости и благочестивому заступничеству святого Георгия довольно скоро после этого, во время большой битвы при Пуатье, я уже снова был на своем боевом коне. Но кто это идет? Если не ошибаюсь, красивая и приветливая девица.

Действительно, они увидели статную, полную деревенскую девушку, на голове она несла корзинку со шпинатом, под мышкой — большой ломоть копченой грудинки. Когда сэр Найджел снял бархатный берет и направил к ней своего крупного коня, она неуклюже присела, испуганно кланяясь.

— Господь с тобой, прекрасная девица! — сказал он.

— Господь да сохранит вас, милорд, — ответила девушка; она растягивала слова на манер западных саксов и смущенно переминалась с ноги на ногу.

— Ничего не бойся, прекрасная девица, но скажи, не может ли ничтожный и недостойный рыцарь случайно быть тебе чем-нибудь полезен? Если кто-нибудь жестоко тебя обидел, я мог бы восстановить справедливость.

— Да нет, добрый сэр, — ответила она, крепче прижимая к себе грудинку, словно за этим рыцарским предложением могло таиться желание покуситься на свинину. — Я скотница у