Так я посмотрел стриптиз наоборот.

Одеждой тут оказался большой кусок полупрозрачной ткани, в которую танцовщица как-то по-особому завернулась. Да еще полкило украшений навесила и надела на себя везде, где они могли удержаться.

«Одетая» танцовщица выглядела куда наряднее новогодней елки.

Потом Первоидущий решил развлечься скромным обедом или основательным перекусом. То, что за окнами лавки не вечер, это я сразу сообразил. Но точнее со временем не определился. Выходить из-за такой ерунды на улицу чего-то не хотелось. Да и старик крепко за руку держал.

– Доброго дня, Первоидущий. Так и будешь без меня жевать или поделишься?

Ну надоело мне быть зрителем на чужом пиру. Не скажу, что я так сильно проголодался, но эти двое старательно делали вид, будто меня вообще нет.

Зато когда я заговорил, меня сразу же заметили. И не только эти двое. В лавке еще и охранник имелся. А я его самым позорным образом проморгал. Хорошо, что он двигался медленно. Скорее напугать хотел, чем убить. Похоже, давал хозяину время разобраться, кого это нелегкая в лавку занесла.

И Первоидущий, да будут неутомимы ноги его поалов, сделал это быстро. Врубился в ситуацию на третьей секунде. Меня еще и резать не начали.

– И тебе добрых дней и легкого Пути. – Мужик поднялся с подушек, поклонился, одновременно делая жест, будто задвинул что-то подальше. Охранник убрал меч, и сам убрался за шторы. – Входи, Многодобрый, раздели со мной еду, осмотри мою лавку, выбери себе подарок.

В другое время я бы не отказался от осмотра и подарка. Но в этот раз пришлось сказать «нет». Не хотелось расстраивать хорошего мужика, но…

Он молча слушал мои объяснения и только прихлебывал из черной чаши. Когда я замолчал, девушка поднесла мне такую же. Тонкую, гладкую, до краев полную нарилы.

Смесь пряной горечи и нежной кисло-сладости впиталась в стенки рта и горла. Кажется, вино так и не дошло до желудка. Да уж, редкими напитками балуется наш Первоидущий. Один золотой за кувшин нектара. Не слабо, не слабо… Раньше куда скромнее был. И девочка рядом с ним элитных кровей. Хорошие сны снятся мужику. За такие и умереть не жалко.

– Сон? Значит, это все только сон? – Первоидущий огляделся, передвинул вышитую подушку, погладил руку танцовщицы. – Она тоже сон?

– Наверное.

А что еще я мог ответить?

– Но я хорошо помню, как покупал Ясоу. И Рал… Помню, как он вбежал в мою лавку и… остался. Я не отдал его чистым, когда те пришли за ним.

– Ну… бывают иногда яркие сны. Очень подробные. Которые не сразу забываешь. Но просыпаться-то надо…

– Зачем?

Я мог только пожать плечами.

Раньше я тоже думал: «А на фига просыпаться?» Думал я это в другом мире, когда меня поднимал с постели настырный будильник. Кажется, только закрыл глаза, а он уже звенит. Я специально ставил его подальше, чтобы не сразу добраться до него. А когда все-таки добирался, то был более или менее проснувшимся. И мне уже не хотелось разбить его о стену. Еще я всем подряд жаловался на этот проклятый будильник. Тогда-то Пал Нилыч и заявил, что если каждое утро будильник воспринимается как злейший враг, а собственные глаза приходится открывать с помощью пальцев, то самое время что-то менять в жизни. Например, раньше ложиться. Или позже вставать. Вот за второе предложение я проголосовал обеими руками и… стал дежурить по ночам. Наверно, тогда я и понял, что каждому человеку нужно что-то такое, ради чего стоило бы просыпаться. А когда этого нет, то зачем жить дальше? Однажды каждый задает себе этот вопрос. И, как правило, ночью. Может, поэтому так много людей не доживает до утра?

– А что будет с Рал и Ясоу, когда я проснусь?

Я не сразу вспомнил, кто они такие. И кто держит меня за руку.

– Не знаю, Идущий. Я ведь не спец по снам. Может, и ничего не будет. Останутся жить, как жили. А может, все это исчезнет, как только ты уйдешь.

– Я не хочу, чтобы они исчезали!

Да уж, проблемка. И кто я такой, чтобы заставлять мужика делать то, чего он не хочет? Вот и его охранник очень прозрачно на это намекает. Поглаживая рукоять меча.

– Ну не желаешь просыпаться, оставайся. А я к каравану пойду.

– К какому каравану?

Первоидущий отпустил-таки руку танцовщицы и шагнул ко мне. Охранник тоже. Но держался так, чтобы не попадаться на глаза хозяину.

– К тому, что ты возле Храма оставил.

– Я оставил караван?!

Мужик схватился за знак караванщика, все еще висящий у него на груди.

– Ну да. Мимо Гиблой долины провел. Потом через Злые земли и Катису. А перед Храмом Многоликого караван остановился. Это ты помнишь?

– Помню.

– А как обратно нас вел, помнишь?

– Не-эт… Как в Хариту пришел, помню. Как эту лавку открыл, торговать начал. Еще помню… много всего было. Я ведь третий сезон в городе. А как от Храма Асгара уходил, не припомню. Может, у меня с памятью что-то?.. – совсем уж несчастным голосом закончил Первоидущий.

И хотелось бы подыграть мужику, но…

– В порядке твоя память. Просто караван все еще перед Храмом стоит. Ждет, когда мы вернемся. Ну те, кто захочет вернуться.

– Ждет?! Третий сезон ждет? – недоверчиво спросил Первоидущий.

А охранник стоял уже рядом с танцовщицей. И взгляд у обоих ну очень уж подозрительным сделался.

– Всего только ночь ждет. А утром твой помощник уведет караван.

– Молод он караваны водить! Ему еще учиться надо. И знак Идущего получить. От меня!

Кажется, мужик озлился всерьез. С чего бы это?

– Научится, – стараюсь успокоить его. – В пути и научится. А знак… Не думаю, что всем Первоидущим он достался от наставника. Есть, наверно, и другие способы?..

– Есть.

Ответ тихий и какой-то задумчивый.

– Ну ладно, Идущий, прощай. Я рад, что твоя мечта сбылась. Но мне пора уходить.

– Подожди! Куда ты уйдешь?

– Туда, откуда пришел. В Храм.

– А какой Дорогой?

Ну очень уж настойчивый вопрос. Будто от него жизнь зависит. И не только моя.

– Той, что сюда попал. Тут за мной дверь есть…

Или как назвать эти проемы в стене Храма? М-да, не самое подходящее время для урока архитектуры.

– Чужак, за тобой нет двери, – тихо прорычал охранник. И глаза его как-то по-звериному блеснули. Поворачиваться спиной к такому обаяшке мне совсем не хотелось.

– Идущий, ты тоже не видишь проход за мной?

– Не вижу.