«Справишься?» – спрашивал дедок. «Конечно!» – «Смотри, дело ответственное!» – «Не извольте сомневаться, ваше высокопреосвященство!»

– Я подумаю над этим, – завершил безмолвный разговор отец Доминик. – Еще какие-то пожелания?

– Часы.

– Что?

Уже второй раз за утро мне удалось сбить с толку целого магистра ордена Псов Господних. Человека, надо полагать, поднаторевшего в словесных диспутах. Мелочь, а приятно!

– Такой механизм для измерения времени, знаете? Я не уверен, пользуются ли им истинно верующие, но подойдет и клепсидра.

– Игорь!

Я вскинул руки в шутливом жесте «сдаюсь-сдаюсь».

– Зачем вам часы?

– С ума схожу, когда не знаю, который час. Блажь, понимаю, но я человек современный, а вы у меня даже телефон забрали! Просыпаюсь и не знаю сколько до рассвета. Это убивает просто! Любые часы, хотя насчет клепсидры я, пожалуй, погорячился… Механические или дешевые электронные, если вы боитесь, что я сделаю подкоп минутной стрелкой.

В общем, достал я старика! Мог бы – зааплодировал бы самому себе: прекрасная игра! Разговор со мной так выбесил священника, что он просто кивнул и ушел. Хотя на прощание и сказал, что обдумает мои слова. Уверен, вместо этого он с большим удовольствием приказал бы своей ищейке поколотить заносчивого аристо.

Остаток первой половины дня я провел, гуляя по территории с Тенью, посматривая на размеренную жизнь обители и размышляя. О своем положении и способах из него выбраться преимущественно. А еще о Сунь Цзы.

Был у китайцев в моем мире такой деятель. Его называли полководцем, философом, писателем и много еще кем. Прожил дядька жизнь интересную и полную событий, оттого, вероятно, и решил своими наблюдениями поделиться с людьми. Его «Искусство войны» по праву считалась книгой вневременной, дающей ответы на вопросы даже тем, кто не живет в век боевых колесниц и фланговых охватов легкой кавалерии. А почему? Потому, что писал он о сути человека, а вовсе не о войне. О той самой, что не меняется никогда и никак не связана с типом используемого оружия.

Сунь Цзы сказал: «Сущность войны – обман. Искусный должен изображать неумелость». Золотые слова! Причем, каждое – про меня! Да и неумелость мне изображать не придется.

Меня на доку в военной стратегии, идеями которого не гнушался пользоваться и Наполеон, подсадил университетский преподаватель по истории. Я навсегда запомнил сказанные им слова, хотя прошло уже больше десяти лет!

«Библия и ʺИскусство войныʺ, лемминги, – две книги, которые обязан прочитать хотя бы раз в жизни любой образованный человек! Или желающий, чтобы его таковым считали. Можно забить на Толстого с его „Войной и миром“, прочих русских и зарубежных классиков, которых в вас пихают с упорством, достойным лучшего применения. Но эти две книги вы прочесть должны, даже если являетесь атеистами и пацифистами. Потому что в них содержится все, чего достигло человечество за свою историю. Не в плане науки и техники, как некоторые из вас подумали. Я говорю о том, что уже не изменится – о природе человека. Это вам сразу будет и история, и литература. Без всяких агитационных примесей – чистая, как аква дистиллята!»

Второй курс универа. Почти никто из нас не воспринял его слова всерьез. Я бы тоже пропустил их мимо ушей, хотя историческую литературу обожал с детства. Прочитал все исторические книги, которые были доступны в постсоветском пространстве: от Яна до Дрюона. Но Библия и Сунь Цзы? Серьезно?

Тогда я подумал, что пожилой мужчина в смешном сером пиджаке с черными заплатами на локтях, глаза которого загораются только во время чтения предмета, прикалывается. Чем могут помочь советы черти когда жившего китайца в начале двадцать первого века? Однако препод обещал «автомат» по предмету тем, кто докажет, что прочел список рекомендуемой им литературы, а это был аргумент. Так я начал читать «Искусство войны». И втянулся – кто бы мог подумать.

Уж не знаю, что извлекли из этого древнего трактата другие люди, его читавшие, а я понял вот что. «Искусство войны» – это правила взаимоотношений в социуме. Точнее (ну не мастер я отточенных формулировок), признание того факта, что обман и есть суть человеческих взаимоотношений. Спорно? Естественно, это же только мои выводы, другой человек сделает из прочитанного свои собственные.

Но, на минуточку: на войне ты водишь за нос противника, льстишь союзнику, вешаешь на уши лапшу народу и даже самому себе частенько правду предпочитаешь не говорить. А в мирной жизни что, не так? Я вас умоляю! Даже отношения между мужчиной и женщиной, особенно на старте, строятся на сплошном вранье! Ты стремишься показать себя с лучшей стороны, она до поры скрывает свои недостатки. Я не осуждаю, ни боже мой, но факт же!

А ведь есть еще ложь во спасение и банальный самообман. Или необходимая ложь. При устройстве на работу, например. Кто-нибудь говорит о себе правду, когда проходит собеседование? Нет, наверняка кто-то и говорит, но какие у него тогда шансы получить должность?

А материнские увещевания? Если бы Оскара давали за самую лживую фразу, и оценить ее популярность можно было бы по количеству просмотров и лайков, в топе от начала времен до наших дней находилась бы только одна: «Все будет хорошо!»

Кстати, зря я на мам наговариваю. Именно эту фразу произносили полководцы, отправляющие войска в бой с превосходящими силами противника, и рыцари, входящие в пещеру к дракону. Ее без устали твердят пассажиры, дрожащие от страха в салоне самолета, моряки на тонущем судне и девушки, узнавшие о нежелательной беременности. И я, вляпавшийся в очередное, как сказал бы хоббит Бильбо, приключение. Мистер Бэггинс в этом понимал как никто другой.

Самое забавное в этой фразе – она работает. Не всегда, с кучей оговорок и нюансов, больше, как самогипноз, но работает! В моем положении было бы глупо отказываться даже от такой помощи.

Наконец пустое топтание мне наскучило. Монахи (их в обители было около двух десятков) копошились в саду, двигались по территории монастыря по своим делам, сидели на разбросанных тут и там скамьях, предаваясь, вероятнее всего, благочестивым размышлениям. А я вот себе позволить такого не мог, хотя атмосфера обители и располагала: теплое солнце, небо без облачка и влажный воздух. Не плен, а курорт!

Однако мои мысли, крутившиеся вокруг одного – как перехитрить своих тюремщиков – начинали угрожать голове взрывом. Требовалось срочно сменить тему.

– Расскажите о себе, – потребовал я у своего сопровождающего. – Откуда вы, как стали ищейкой?

Тень глянул на меня без эмоций и промолчал.

– Да ладно вам, Альдо! Все равно же делать нечего ни вам, ни мне! Хоть поболтаем.

– О чем?

– Да о чем угодно! Где вы учились рукопашному бою, например?

– В монастыре неподалеку от Рима.

И молчание. Не беседа, просто ответ на вопрос. Я воспринял это как вызов – разговорить этого упрямого типа.

– Послушайте, Альдо. Я согласен,