Что касается развлечений… Кеннит нередко вызывал Уинтроу к себе в каюту. Нет, конечно, такими простыми забавами, как кости или карточные сражения, Кеннит не увлекался. Он предпочитал вовлекать Уинтроу в игры, где дело зависело не от случайной удачи, а от стратегических способностей игрока. Уинтроу всякий раз делалось не по себе: он чувствовал, что пират его оценивал. Бывало и так, что фишки лежали позабытыми на столе между ними, в то время как капитан насмешливо экзаменовал его в философских тонкостях учения Са. Дело в том, что второй из ограбленных кораблей вез помимо прочего неплохой запас книг. Кеннит сам оказался заядлым книгочеем и рад был поделиться своими сокровищами с Уинтроу. Разговоры о прочитанном доставляли подростку немалое удовольствие, глупо было бы это отрицать. Иногда Этта не просто наблюдала за их игрой или философскими разговорами, но и сама принимала участие. Скоро Уинтроу стал отдавать должное ее живому уму: она была по меньшей мере не глупей Кеннита, хотя такого образования и не получила. Пока речь шла об общих вопросах, она не давала спуску ни тому, ни другому и потерянно замолкала, только когда они принимались разбирать конкретные взгляды того или иного мыслителя.

Однажды вечером Уинтроу решил наконец разобраться, отчего так, и убедился в ее элементарной неосведомленности. Тогда он попытался подсунуть ей книгу, которую они как раз обсуждали. Но Этта не взяла ее.

– Я все равно не умею читать, так что оставь, – сердито проговорила она. Она сидела на скамье за спиной Кеннита, ласковыми пальцами разминая ему плечи, но, сказав так, поднялась и направилась к выходу из каюты. Она уже протянула руку к двери, когда голос Кеннита остановил ее:

– Вернись, Этта.

Она оглянулась, и впервые за все время их знакомства Уинтроу рассмотрел в ее взгляде, устремленном на Кеннита, некое подобие вызова.

– Зачем? – спросила она. – Чтобы потыкать меня носом в мою неосведомленность?

По лицу Кеннита пробежала тень гнева. Уинтроу видел, как пират усилием воли заставил свои черты разгладиться. Потом протянул женщине руку.

– Затем, что так хочу, – проговорил он почти ласково. Она подошла, продолжая коситься на книгу в его руках, словно та была ненавистной соперницей. А Кеннит подал ей книгу: – Ты должна это прочесть.

– Я не могу!

– А я хочу, чтобы ты прочитала.

– Но я не умею читать! – сквозь зубы, с тихой яростью ответила Этта. – Я никогда ничему не училась, у меня не было наставников… если только не считать таковыми мужиков, «обучавших» меня моему ремеслу, когда я еще совсем девчонкой была! Я ведь не как ты, Кеннит, я…

– Цыц! – рявкнул он. И снова протянул ей книгу: – Возьми!

Это был прямой приказ, и она покорилась. Схватила книгу и держала ее, словно мешок дерьма, которым она опасалась запачкаться. Кеннит же повернулся к Уинтроу. Легкая улыбка играла у него на устах.

– Уинтроу научит тебя читать. А если не сможет, то сам ее тебе прочитает. – И вновь посмотрел на Этту: – И, пока он не завершит данного поручения, другими делами по кораблю его не занимать. Вне зависимости от того, сколько времени на это понадобится.

– Меня команда засмеет!…-взмолилась Этта. Глаза Кеннита сузились.

– Долго смеяться никто не будет, – сказал он. – Потому что трудно, знаешь ли, смеяться с отрезанным языком. – И он вновь улыбнулся: – Но если ты так уж желаешь, чтобы никто не подглядывал за вами во время уроков, – пожалуйста. Занимайтесь прямо в этой каюте. А я прослежу, чтобы никто вас не беспокоил… пока не управитесь. – И он обвел жестом книжные богатства, там и сям разложенные в каюте: – Сколь многое ты можешь отсюда почерпнуть, Этта! Всю поэзию и историю, не говоря уже о философии! – Слегка наклонившись вперед, Кеннит завладел рукой Этты, притянул женщину к себе и погладил ее волосы, отводя их с лица: – Не упрямься. Я хочу, чтобы учение порадовало тебя. – И он украдкой глянул на Уинтроу. Странный это был взгляд: капитан как будто желал убедиться, что мальчик наблюдает за ними. – Надеюсь, вы оба найдете чему научиться, и это будет радостное постижение.

И он мазнул губами по ее лицу. Этта при его прикосновении закрыла глаза. Но Кеннит, в отличие от нее, глаз не закрыл, продолжая смотреть на Уинтроу.

Тому сделалось очень не по себе. Ему даже показалось, будто некоторым неестественным образом его вовлекли в это объятие и поцелуй.

– Простите…-пробормотал он, поспешно поднимаясь из-за стола. – Я вас оставлю…

Голос Кеннита застиг его возле двери:

– Ты ведь поучишь Этту, не так ли, Уинтроу?

Собственно, он не спрашивал. Он продолжал держать женщину в объятиях, глядя на Уинтроу поверх ее головы.

Мальчик прокашлялся:

– Конечно, кэп!

– Ну и хорошо. Только смотри, не затягивай с началом занятий. Приступай прямо сегодня!

Уинтроу как раз открывал рот для ответа, когда снаружи послышался крик, ставший в последнее время таким привычным:

– Парус!…

Уинтроу, непонятно почему, испытал величайшее облегчение. По всему кораблю раскатилось эхо несущихся ног.

– На палубу! – рявкнул Кеннит. Уинтроу незамедлительно повиновался. Вылетел в дверь и исчез из вида еще прежде, чем пиратский капитан успел нашарить костыль.

– Вон он!… Вон он!…-указывая рукой, кричала Проказница. Собственно, указывать особой нужды не было. Уинтроу, выскочивший на бак, без труда унюхал мерзейшую вонь, принесенную ветром. Вид корабля, как раз показавшегося впереди, вполне соответствовал запаху. Это было самое поганое и замызганное корыто, какое когда-либо видел Уинтроу. Корпус так и блестел от слизи в тех местах, где за борт выплескивали дерьмо и помои. Корабль низко сидел в воде – он явно был перегружен. Вкривь и вкось заштопанные паруса тужились на ветру. Из толстого брезентового рукава толчками выливалась вода: похоже, внутри работали трюмные помпы, и качали их, по всей видимости, рабы. Уинтроу не удержался от мысли, что корабль, похоже, еще и тек как решето, и это был единственный способ удержать его на плаву. А за кормой судна характерным треугольником плыл «почетный караул» морских змеев. Причем гнусные создания явно чувствовали панику на борту: то один, то другой высовывал из воды громадную гривастую голову и поглядывал назад, на «Мариетту», преследовавшую работорговца. Тварей было много, никак не меньше дюжины. Чешуйчатые тела блестели и переливались на солнце… От их вида Уинтроу, что называется, поплохело.

Проказница же подалась вперед, словно пытаясь увлечь за собой весь корабль.

– Удирают!… Удирают!…-кричала она.

Руки со скрюченными, как когти, пальцами, тянулись вслед за врагом. Команда уже мчалась на мачты, добавляя парусов для преследования.

– Это невольничий корабль, – вполголоса напомнил ей Уинтроу. – Если ты поможешь Кенниту поймать его, вся команда будет убита.

Она оглянулась через плечо:

– А если я не помогу, сколько рабов ежедневно будет умирать на борту? Не подсчитывал? – спросила она. Вновь уставилась на добычу, и голос стал жестким: – Не все люди достойны жизни, Уинтроу… И вообще, так мы, по крайней мере, спасем большинство. Если же дать им уйти, будет поистине чудом, если под конец плавания там выживет хоть один раб!