он стоял под лучом света в полумраке. Мастер ядов был защищен своим верным оружием, и любой, рискнувший войти в окружающую его еле заметную тучу, ощутил бы на себе все его искусство.

- Отдавай Тысячелетнюю Ядовитую Жабу, и иди своей дорогой, - предложил юноша. - Еще не поздно решить дело миром.

- Что-что? - прищурился синекожий мужчина с показным вниманием. - Я не очень-то хорошо тебя расслышал, младший, может, подойдешь поближе?

- Значит, добром не хочешь, - вздохнул Ван Фань. - Дам тебе последний шанс - положи реликвию на землю, и ступай прочь. Коли не согласишься, не вини меня за безжалостность - духи убиенных тобой мяо нуждаются в жертве.

- Класть столь ценные вещи в дорожную пыль - неуважительно, - насмешливо осклабился незнакомец, на сей раз не показывающий притворной глухоты. - Подойди, и я передам тебе Тысячелетнюю Ядовитую Жабу из рук в руки.

- Похоже, яд разъел тебе не только кожу, но и мозг, - тяжело вздохнул Сяо-Фань. - Прощай, самонадеянный глупец.

Синекожий неизвестный не показал ни капли тревоги на слова юноши. Не взволновало его и то, что Ван Фань неспешно опустил ладонь на рукоять меча - лишь затанцевали быстрее едва заметные черные точки в окружающем его воздухе. Отравитель был уверен в себе, и своей силе, выказывая лишь пренебрежение своему противнику - он не пытался ни сближаться, ни атаковать, все так же стоя на месте в расслабленной позе. Сяо-Фань криво ухмыльнулся его спеси, и рванул меч из ножен. Жалеть убийцу и вора он не собирался.

Клинок юного воителя описал плавную дугу, и вдруг взревел бурной яростью лесного пожара. Воздух между двумя противниками вспыхнул, заполонив огнем и едким дымом все пространство от края до края торгового тракта, и лизнув бамбуковые стволы, заставляя их трещать и корчиться от невыносимого жара. Пламенная стена рванулась навстречу синекожему, и нахлынула на него штормовой волной адского жара. Ван Фань не разменивался на мелочи, сходу применив одну из самых зрелищных техник стиля Четырех Форм Великих Государей - “полет алого феникса”.

- Кха, кха, - раздался хриплый кашель мастера ядов откуда-то из глубин пламенного ада. - Неплохой трюк, мальчишка, но им меня не победить, - огненная атака понемногу погасла, и скалящееся торжествующей улыбкой синекожее лицо показалось из клубов дыма. - А сейчас, я покажу тебе всю силу…

Он не договорил - трудно вести беседы, когда твоя голова слетает с плеч, начисто срубленная ударом меча столь стремительным, что свет едва успевал за его призрачным движением. “Полет алого феникса” был всего лишь отвлекающим маневром, и способом избавиться от ядовитой тучи. Единственный и последний удар этого боя Сяо-Фань нанес, применив “полет небесного духа”.

Юный воитель брезгливо осмотрел клинок меча, испачканный в темной крови мертвого отравителя, и принялся чистить оружие. Ему предстояло со всей возможной осторожностью найти на пропитанном ядом трупе Тысячелетнюю Ядовитую Жабу, и не менее бережно отнести ее обратно. Он задумчиво оглядел бамбуковые стволы и побеги окружающей рощи.

***

- Ты не врал, - изумленно воззрилась Лань Тин на вошедшего в ее дом Ван Фаня. - И часа не прошло. Или ты не смог остановить негодяя?

- Смог, - коротко ответил юноша, опуская на пол бамбуковую колоду. - Реликвия здесь, труп врага остался там. Мне пришлось съесть с десяток противоядий, возясь с ним. Даже без головы, мерзавец отравлял все вокруг.

- Хорошо, что ты не пострадал, - облегченно вздохнула Хуан Цзюань, сидящая за столом рядом с подругой. Девушки были заняты обсуждением дел племени - перед ними лежал большой лист пергамента, с изображенной на нем подробной картой окрестностей. Она окинула юношу обеспокоенным взглядом, и продолжила со своей обычной иронией:

- Мне бы не хотелось объяснять твоим друзьям и невесте пропажу и смерть их соратника и любимого. Тем более, ты не предупредил их, куда направляешься.

- Я же справился, - пожал плечами третий ученик Уся-цзы. - Да и времени это много не заняло. Зачем мне беспокоить друзей из-за каждого пустяка?

- Достаточно похвальбы, о великий воин, - насмешливо прищурилась Хуан Цзюань. - Мы уже поняли - ты поверг врага одним-единственным ударом, и задержался лишь потому, что любовался солнечными бликами на речной воде.

- Двумя ударами, - со скучным видом поправил ее Ван Фань. - И задержала меня возня с вашей реликвией. Она разъела три бамбуковые колоды, покуда я добирался обратно, - его собеседница с недоверчивым видом покачала головой. Тем временем, Лань Тин заглянула внутрь бамбукового вместилища, и довольно кивнула.

- Реликвия цела и невредима. Спасибо, Сяо-Фань, ты оказал нам великую услугу. Но вот незадача, я не знаю, чем тебя наградить, - она задумчиво наморщила лоб, садясь обратно за стол. - Может, знаниями?

- Он полностью изучил “Малый канон ядов”, сестрица, - покачала головой Хуан Цзюань. - Большой же утерян, а без него нам нечему больше учить Сяо-Фаня.

- Это было бы не так, не раскрой одна моя младшая сестра все тайны племени этому ханьцу, - сердито воззрилась на нее юная правительница. Ее подруга лишь весело фыркнула.

- Может, позволить тебе обучаться с нашими воинами? - с сомнением продолжила Лань Тин, но тут же возразила сама себе:

- Нет, твое боевое искусство превосходит их умения на голову. Они не сумели и приблизиться к вору, что унес Тысячелетнюю Ядовитую Жабу.

- Я приму любую награду, - подал голос Ван Фань. - Даже обычной благодарности будет достаточно. Мы друзья, и я помог вам из дружбы, а не ради корысти.

- Нет-нет, славному деянию - славная награда, - с отсутствующим видом ответила юная правительница, накручивая волосы на палец. - Может, ты что подскажешь, Цзюань?

- Даже и не знаю, - ответила та. - Разве что эта пещера, - ее палец лег на карту, указывая на что-то, видимое лишь двум девушкам.

- Достаточно ли будет этого? - неуверенно ответила Лань Тин. - Да, Сяо-Фань - практик боевых искусств, и ему будет интересно, но полезно ли?

- Пещеры достаточно, - с уверенностью, которой не ощущал, заявил упомянутый. - Я уже в предвкушении. Что бы в ней ни было, я жажду на него взглянуть, и не приму другой награды, - стремление Лань Тин осыпать его дарами начало тяготить юношу - он и вправду не ждал награды за содеянное, и не хотел обирать племя, уже одарившее его более чем богато. Прогулка