Я помогаю ему в готовке, все же у него не очень хорошо получается, хотя я вижу, что он очень старается. А когда я вмешиваюсь, он дуется на меня. После вкусного ужина, оставшееся время мы проводим за игровой приставкой перед телевизором.

Дэниел открыл бутылку красного вина, но сейчас от нее почти ничего не оставалось.

Мы сидели на полу, облокотившись на диван, и я пыталась победить Дэниела в игре для мальчишек. От вина я немного расслабилась и я практически не о чем не думала, кроме того, что Дэниел рядом. После нескольких выпитых бокалов вина в комнате становится очень жарко, и я переодеваюсь в одежду, которую прихватила с собой. Когда я остаюсь в футболке, Дэниел практически не сводит с меня глаз. А через несколько минут он тоже решает раздеться, но в отличие от меня он снимает футболку. Во время игры я не упускаю шанса посмотреть в его сторону, и разглядеть его накаченный торс. В ответ он усмехается и толкает меня своим плечом. Я уже перестала вести счет, потому что Дэниел все время побеждал и не думал мне поддаваться. На огромном экране двигались два человечка, один из которых была я, а второй был Дэниел и они безутешно пытались убить друг друга. Он утверждал, что ничего девчачьего тут нет, и мне придется играть с ним в это. Было довольно весело, да и от алкоголя я боле менее раскрепостилась.

Когда Дэниел побеждает, меня в очередной раз, я обижено, надуваю губы и кладу джостик на пол.

– Мог бы и поддастся, – говорю я ему, когда на экране лежит труп моего игрока.

– Ты сама сказала, что играем на счет. Кстати, какой он? – спрашивает он ехидно, когда смотрит на меня.

Дэниел улыбается во все лицо. Его явно веселит, когда он во всем первый. Почему он такой эгоист?

– Без понятия, – отвечаю я, и, беру бокал в руки, допиваю последние глоток красного вина. – После того, как ты меня убил несколько тысяч раз, я больше не веду счет.

Дэниел все так же улыбается и устремляет свой взгляд в экран.

– Почему ты такой? – спрашиваю я с любопытством.

– Какой?

– Всегда хочешь быть первым, – отвечаю я, и Дэниел поворачивается ко мне.

– Это ни так.

– Я уже успела тебя изучить, – настаиваю я.

Его глаза метаются, и я понимаю, что застала его врасплох. Неожиданно он встает, и я боюсь, что могла его напугать.

– Принесу еще вина, – говорит он, и, забирая пустую бутылку с пола, уходит на кухню.

Я все еще не могу понять, что происходит между нами. Мне хочется узнавать его больше, и понимаю, что ничего не знаю о нем.

Через несколько минут Дэниел снова появляется с другой открытой бутылкой.

– Я, наверное, больше не буду, – отвечаю я тихо, когда он хочет налить в мой бокал.

– Почему?

– Я уже достаточно выпила, – говорю я, понимая, что все тело расслабленно.

Дэниел все равно наливает в бокал вина, а затем и себе тоже.

– Тогда это последний, – отвечает он. – Ты не против?

Я одобрительно киваю, хотя мне уже и вправду не хотелось пить. Забираю из его руки свой бокал.

Дэниел удобно усаживается рядом со мной, устремляет свой взгляд вперед, будто задумался о чем – то. Я внимательно наблюдаю за ним, и ничего не говорю.

Интересно о чем Дэниел думает в такие моменты?

Он прислоняет бокал к губам и делает несколько глотков, а я, наконец – то отвожу взгляд и смотрю на свой бокал, затем тоже отпиваю. Вкус тоже самый, приятный и легко пить. Наверняка вино очень дорогое, но я совсем не разбираюсь в этом.

– В пять лет я упал с велосипеда и теперь у меня на ноге, на лодыжке есть шрам виде двух длинных полосок, – произносит Дэниел и я уставилась на него, не понимая, с чего это вдруг он заговорил о детстве. – Столько крови было, а я не испугался. Спрятался от родителей и попросил брата принести мне воды, чтобы помыть ногу, а потом прикладывал подорожник, чтобы все зажило.

Я смеюсь, и он тоже улыбается.

– А в семь мой брат порезал стопу, крови было не меньше чем у меня. Но при виде этой картины я оцепенел, думал, что он умирает. Я был слишком мал, чтобы понимать, что это был простой порез.

Дэниел повернулся, и его голубые глаза смотрят прямо на меня в упор.

Мы сидим на полу, и Дэниел рассказывает дальше истории из его жизни, начиная с самого детства и заканчивая его подростковой жизнью. От первого шрама, до драк в школе, от наказаний родителей до момента, когда отец подарил ему в шестнадцать лет тот самый дом, где каждые выходные теперь собираются подростки развлекаясь. Он ненавидит насекомых, и мне становится смешно, когда это слышу. А самым лучшим днем в его жизни было, когда он получил письмо о поступлении из самого престижного колледжа в Нью – Йорке. Ему так и не удалось туда уехать, но причину он, почему то так и не стал говорить.

На удивление Дэниел отвечает на мои вопросы, которые как мне кажется, не слишком его задевают. То, что мне хочется узнать, я оставляю при себе. Этот разговор слишком хороший, чтобы его портить.

– Вы с братом были очень близки, – говорю я, когда Дэниел замолкает.

– Вот именно что были, – отвечает он и вздыхает.

– Ты задумывался над тем, где он был эти годы?

Дэниел кивает, но ничего не говорит.

– Мама видела, как мне было тяжело, и говорила, что он вернется. – Дэниел ухмыляется, но продолжает: – А я говорил ей, что не хочу этого. Иногда она плакала, но почти всегда говорила, что все наладится.

– Она просто верил в лучшее, – говорю я тихо. – Когда люди находятся на обрыве, никто их не спасет, кроме их самих.

Я со вздохом хочу встать, но Дэниел берет меня за руку нежно и тянет к себе.

Хочу повернуться к нему, но он властно сжимает меня в объятия, и я прислоняюсь к нему спиной.

– А почему ты такая? – шепчет он у самого моего уха, и я чувствую его дыхание.

– Какая? – спрашиваю я, задыхаясь.

– Холодная, хрупкая, осторожная и всего боишься, – шепчет он так же, и эти слова необыкновенно точно описывают чувства внутри меня.

Я всегда была такой и, по сути, именно жизнь сломала меня когда – то. Стену что я строила вокруг себя все эти годы, всегда меня защищали,