Зажигание было включено. Автоматическая система передач стояла на отметке «стоп». Для того чтобы привести машину в движение, Энн нужно было просунуть голову сквозь разбитый руль и остатками зубов повернуть металлическую рукоять. Тормоз она сняла, следуя многолетней привычке. С этой целью я использовала ее колено.

Зрение ее поблекло и исчезло. Зажмурившись, силой собственной воли я заставила его вернуться. Обломки кости, торчавшие из правой скулы, заслоняли ей обзор. Но это не имело значения. Она положила свои исковерканные руки на обшитый пластиком руль.

Я открыла свои глаза. Красная точка плясала на засохшей траве рядом со мной, вот она нашла мою руку и переместилась мне на лицо. Трухлявое бревно разлетелось в мелкие щепки.

Моргнув, я постаралась отогнать надоедливое пятно.

Даже сквозь рев вертолета было слышно, как заработал двигатель «Де Сото» и машина рванула вперед через ограждение. Я подняла глаза как раз в тот момент, когда две фары взметнулись вверх, а потом нырнули вниз. И «Де Сото» 1953 года выпуска почти вертикально начал падать вниз.

Пилот был хорош, очень хорош. Вероятно, боковым зрением он успел что-то заметить и среагировал почти мгновенно. Мотор вертолета взревел, и фюзеляж круто нырнул вперед, разворачиваясь к открытому пространству реки. Падавшая машина Энн задела лишь край лопасти винта.

Но этого было достаточно.

Красная точка исчезла из моего глаза. Раздался чудовищный скрежет металла. Вся вращательная энергия винта вертолета словно передалась фюзеляжу, его развернуло раз, три, пять, и наконец машина врезалась в каменную арку железнодорожного моста.

Он не загорелся. Он не взорвался. Груда искореженной стали, плексигласа и алюминия безмолвно рухнула в реку, с плеском исчезнув под водой не далее чем в десяти футах от того места, где прежде исчез «Де Сото».

Течение было очень сильным. Еще несколько секунд прожектор вертолета продолжал гореть. Я следила, как погружается все глубже и глубже мертвая машина, относимая вниз по реке с такой скоростью, что даже трудно себе представить. Затем свет погас, и темные воды сомкнулись над вертолетом, как грязный саван.

Силы мои были на исходе, и потребовалось по меньшей мере полчаса, прежде чем я попыталась встать.

Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь слабым плеском реки и отдаленным монотонным гулом невидимой автострады.

Спустя некоторое время я отряхнула со своей сорочки приставшие ветки и пыль, потуже затянула пояс халата и стала медленно взбираться вверх по тропе.

Филадельфия

Четверг, 1 января 1981 г.

За час до завтрака детям позволили выйти из дома поиграть. Утро было холодным, но ясным, отчетливая оранжевая сфера поднимавшегося солнца старательно стремилась отделиться от бесчисленных обнаженных ветвей деревьев, словно цеплявшихся за нее своими руками. Трое ребятишек смеялись, играли и бегали по длинному склону, который вел к лесу и дальше к реке. Старшей, Таре, всего лишь три недели назад исполнилось восемь. Эллисон было шесть. Рыжему Джастину должно было исполниться пять в апреле.

Их смех и крики отдавались эхом от поросшего лесом холма. Когда из-за деревьев появилась старая леди и направилась к ним, все трое замерли.

— Почему вы до сих пор в халате? — поинтересовалась Эллисон.

Женщина остановилась и улыбнулась.

— О, сегодня такое солнечное утро, что мне захотелось пройтись, прежде чем одеться, — проскрипела она странным голосом.

Дети понимающе закивали. Им часто хотелось поиграть на улице в пижамах.

— А почему у вас нет зубов? — осведомился Джастин.

— Замолчи, — поспешно оборвала его Тара. Джастин опустил глаза, переминаясь с ноги на ногу.

— Где вы живете? — спросила старуха.

— Мы живем в замке. — Эллисон указала на высокое старинное здание из серого камня, стоявшее на холме. Вокруг него простирались сотни акров парковых угодий. Узкая полоска асфальта вилась вдоль склона, уходя в лес.

— Наш папа — помощник лесничего, — пропела Тара.

— Правда? — снова улыбнулась незнакомка. — Ваши родители сейчас дома?

— Папа еще спит, — сказала Эллисон. — Они с мамой вчера поздно легли после новогоднего вечера. Мама проснулась, но у нее болит голова, и она отдыхает, перед тем как готовить завтрак.

— У нас будут французские тосты, — сообщил Джастин.

— И мы будем смотреть Парад Роз, — добавила Тара.

Дама улыбнулась и посмотрела на дом. Десны у нее были бледно-розового цвета.

— Хотите покажу, как я умею кувыркаться? — Джастин дернул ее за руку.

— Умеешь кувыркаться? — переспросила дама. — Конечно же, хочу.

Джастин расстегнул куртку, встал на колени и неуклюже перекувырнулся вперед, шмякнувшись на спину и подняв кроссовками грязные брызги.

— Видела?

— Браво! — Дама захлопала в ладоши. И снова пристально взглянула на дом.

— Я — Тара, — сообщила старшая девочка. — Это — Эллисон. А Джастин еще ребенок.

— Я не ребенок! — заявил Джастин.

— Нет, ребенок, — непоколебимо возразила Тара. — Ты младше всех, поэтому ты — ребенок. Мама так говорит.

Джастин свирепо нахмурился и снова взял за руку пожилую даму.

— Вы хорошая, — сообщил он. Та небрежно погладила его по голове свободной рукой.

— А у вас есть машина? — поинтересовалась дама.

— Конечно, — ответила Эллисон. — У нас есть «Бронкс» и «Синий Овал?».

— "Синий Овал" ? — Старуха удивленно подняла брови.

— Она имеет в виду синий «Вольво», — пояснила Тара, качая головой. — Это Джастин его так называет, а теперь и папа с мамой. Они считают, что это смешно. — И она состроила гримасу.

— А кто-нибудь есть еще в доме? — поинтересовалась дама.

— Ага, — откликнулся Джастин. — Должна была приехать тетя Кэрол, но она вместо этого поехала в какое-то другое место. Но папа сказал, что слава Богу, от нее только одни хлопоты...

— Тихо ты! — снова оборвала мальчика Тара и хлопнула его по руке. Джастин спрятался за спину дамы в халате.

— Вам, наверно, скучно одним в замке? — предположила та. — А вы не боитесь грабителей или каких-нибудь нехороших людей?

— Не-а. — Эллисон швырнула камнем в сторону отдаленных деревьев. — Папа говорит, что парк — это самое безопасное место для детей во всем городе.

Джастин заглянул в лицо незнакомой старухи.

— Эй, а что у вас с глазом? — спросил он.

— У меня болела головка, дорогой, — пояснила дама и провела дрожащей рукой по лбу.

— Как у мамы, — кивнула Тара. — Вы тоже вчера ходили на новогоднюю вечеринку?