– Не беспокойтесь, – проговорил Орсо с печальной полуулыбкой. Он вообще выглядел не очень-то весело, если учесть, что все это торжество было наполовину в его честь. – Никто не имеет более низкого мнения о королевской семье, чем я, и это при том, что в этом вопросе у нас дикая конкуренция. Однако это наводит на мысли, не правда ли? Действительно ли Казамир, Гарод и все остальные были такими уж великими людьми, какими рисует их история? Или это просто вчерашние посредственности, раздутые за века присвоения чужих заслуг в сегодняшних великих героев?

Он указал на гомонящие толпы:

– Вот, взгляните: они все пришли ради вас. Это ведь вы победили Стура Сумрака. Мужчины стригут свои бороды так же, как вы. Носят мечи так же, как вы. Кажется, в театре уже поставили пьесу о вашем поединке.

– И что, хорошая?

– Уверен, что в ней меньше живости, чем было в оригинальном действии.

Лео не мог не признать, что ему нравится кронпринц. Он ожидал увидеть классического вялого сноба – и действительно, его трудно было назвать настоящим мужчиной, но вне сомнений он был чертовски симпатичным парнем, и к тому же оказался весьма внимательным и великодушным. Такого человека трудно не любить. Лео понемногу начинал понимать, что люди и их репутации редко имеют между собой что-то общее. Как ни парадоксально, он обнаружил, что вслед за архилектором пытается приукрасить достижения Орсо:

– Но вы, ваше высочество, освободили Вальбек. Вы подавили кровавое восстание.

– Я окружил город, после чего плотно позавтракал. Потом обсудил с повстанцами условия сдачи, после чего плотно пообедал. Принял их капитуляцию, после чего плотно поужинал. А на следующее утро, поднявшись с постели, обнаружил, что большинство моих пленников уже повешено. Сам виноват: надо вставать пораньше.

– Тем не менее, вы наследник престола…

– Да, пусть мои родители не согласны ни в чем другом, по этому пункту они проявляют удивительное единодушие. Но ведь для того, чтобы быть наследником престола, не требуется никаких усилий. Поверьте, я знаю по собственному опыту! Вы же, с другой стороны, рисковали жизнью. – Он повел рукой, указывая на шрам на щеке Лео. – Отвага расписалась кровью на вашем теле! Самая серьезная рана, полученная мной, случилась, когда я ударился головой, мертвецки пьяным вылезая из постели. Нет, правда, крови было пролито немало, но особой славы это мне не принесло.

Взгляд Лео упал на кучку темнокожих попрошаек в толпе.

– Я гляжу, тут полно бурых лиц, – проговорил он, нахмурясь.

– На Юге волнения. Беженцы валом валят через Круг морей в поисках новой жизни.

– Вроде бы мы воевали с гурками тридцать лет назад? Вы думаете, им можно доверять?

– Некоторым можно, некоторым нельзя, я бы так сказал. Совсем как с северянами. Да и с кем угодно, если на то пошло. К тому же, они далеко не все из Гуркхула.

– А откуда же?

– Да со всего Юга. Из Кадира, из Тавриса, из Яштавита, из Дагоски. Десятки языков, десятки культур… И все выбрали в качестве убежища нашу страну. Есть чем гордиться, вы не находите?

– Как скажете.

Лео не знал об этих местах ровным счетом ничего, кроме того, что не хочет, чтобы Союз превращался в одну из них. Он не видел причин для гордости в том, что национальный характер его родины разбавляется чужой кровью.

– А вы не боитесь, что среди них, – он ощутил потребность понизить голос, – могут оказаться Едоки?

– Я не думаю, что чародеи-каннибалы относятся к числу наших наиболее насущных проблем.

– Некоторые из них могут красть лица других людей. Так я слышал. – Лео снова вытянул шею и завертел головой, отыскивая южан, чтобы еще раз на них нахмуриться. – Они могут замаскироваться под кого угодно.

– В таком случае разве бледное лицо не будет лучшей личиной, нежели темное?

Лео насупился: об этом он как-то не подумал.

– Да просто… такое чувство, что Союз уже не совсем Союз.

– Воистину, величайшей силой Союза всегда было его многообразие. Собственно, поэтому его и назвали Союзом.

– Хм! – буркнул Лео. Конечно, как же еще мог думать Орсо: сам-то он наполовину стириец, полукровка.

Что-то упало ему на седло: цветок. Подняв голову к окну во втором этаже, Лео увидел группу девушек, которые заулыбались и принялись бросать новые цветы. Он тоже улыбнулся им и послал воздушный поцелуй. Вроде бы так полагалось делать в таких случаях.

– Вы, кажется, нравитесь Адуе, – заметил Орсо. – А вам Адуя нравится?

– Не могу сказать, что мне по душе смог. И здешняя политика тоже довольно мутная. Я надеялся, что, поскольку Закрытый совет не помогал нам вести войну, то он хотя бы покроет наши расходы.

– По моему опыту, проще открыть врата в ад, чем королевский кошелек.

– Адская трата моего времени. С другой стороны… я встретил здесь женщину. Никогда не видел никого похожего.

Орсо коротко рассмеялся.

– Подумать только! Я тоже.

– Прекрасная. Умная. Острая, как бритва, и свирепая, как тигрица.

Снова смешок.

– Подумать только! Моя тоже.

– Но при этом такая уравновешенная, такая элегантная… леди до последнего дюйма!

Орсо рассмеялся еще громче прежнего:

– Ну, здесь мы различаемся! И что, у этого вашего образца женственности есть имя?

Лео откашлялся.

– Наверное, лучше я не буду его упоминать.

– То есть дело зашло дальше обычной встречи?

– Она пригласила меня… – Нет-нет, это звучало слишком беспомощно. – Точнее будет сказать, мы встретились в кабинете одного писателя, представьте себе!

Лицо принца неприятно передернулось. Вероятно, книги вызывали у него еще меньше энтузиазма, чем у Лео.

– Впрочем… мы с ней там занимались вовсе не чтением, если вы понимаете, о чем я.

– Думаю, я могу примерно предположить.

Голос Орсо звучал сдавленно, но Лео никогда не был силен в понимании скрытых значений вещей. Он был парень прямолинейный. Поэтому он просто продолжал то, что начал. Прямолинейно – это ведь так называется?

– Ночь страсти… с прекрасной и таинственной женщиной старше меня!

– Несомненно, мечта каждого молодого человека, – проскрипел Орсо.

– Это верно, но все же…

Лео не был уверен, стоит ли рассказывать больше. Однако Орсо – человек, умудренный опытом. Настолько, что об этом ходят легенды. Может быть, он сможет помочь ему понять, что это все значило?

– Если эта история выйдет наружу, люди могут подумать, что я ее использовал, но… У меня такое чувство, что это она использовала меня.

– Мы все хотим быть желанными, – прорычал Орсо, глядя прямо перед собой.