– Местечко-то довольно убогое, – заметил Перудж, стараясь не отставать от длинноногого Крафта. Несмотря на некую скованность в движениях, помощник шерифа двигался быстро и целеустремленно, словно не хотел, чтобы его спутник успел рассмотреть все в деталях.

– А по-моему, нормальное, – возразил Крафт. – Доктор следит за чистотой; все прибрано.

– Сельским хозяйством занимаются?

– Почти нет. Предки Хеллстрома выращивали и собирали гораздо больше. Молодежь, которая тут живет, весной сажает кукурузу и что-то еще, но они скорее изображают фермеров. Городские, что с них возьмешь? Все они из Голливуда или Нью-Йорка. Презирают нас, местных, а ферма для них – игрушка.

– У Хеллстрома много гостей?

Произнося это, Перудж подобрал пучок травы. Сухой, жаркий воздух вселял в него тревогу. Откуда-то доносился раздражающий нервы гул, а едва ощутимый животный запах напомнил о зверинце. Снаружи изгороди этот запах не ощущался, но по мере того, как они приближались к домам, он усиливался. Ручей справа был всего лишь тонкой струйкой воды, он впадал в маленькие озерца и омуты, соединенные узкими протоками, в которых медленно извивались под давлением течения длинные стебли водорослей. В верхней же части долины находился достаточно обильный водопад.

– Гостей? – переспросил Крафт после долгой паузы. – Порой ферма ими кишмя кишит. Нельзя плюнуть, чтобы в кого-нибудь не попасть. А иногда не более десяти-двенадцати.

– Что это за запах? – не выдержал Перудж.

– Какой запах? – удивился помощник шерифа и тут же сообразил: гость имеет в виду запах Термитника.

Запах, выходящий из вентиляционных шахт, как ни очищай воздух, ощущается вблизи домов фермы. Но Крафту он всегда нравился – напоминал ему о детстве.

– Звериный запах. Откуда он?

– По-моему, это связано с работой доктора. Он там всяких мышей и прочую живность держит в клетках. Я видел. Реально – зоопарк!

– А водопад не замерзает?

– Нет. Красиво, правда?

– На любителя. А куда уходит вода? Там, внизу, ручеек маленький. А водопад большой.

Крафт внимательно посмотрел на Перуджа, и тот остановился.

– Наверное, впитывает земля, – предположил Крафт. Он был готов объяснить, но не мог найти убедительных аргументов. – Может, доктор часть забирает – для полива или охлаждения. Я не знаю. Так мы идем?

– Секунду, – попросил Перудж. – Вы же сказали, что Хеллстром не занимается сельским хозяйством.

– Ну и что? Но ведь все равно ему нужна вода. А почему вы так заинтересовались ручьем?

– В этой долине много любопытного. Что-то здесь не так. Никаких насекомых. Даже птиц – и тех нет.

Крафт, почувствовав, как вдруг пересохло горло, сглотнул. Вероятно, накануне ночью здесь была основательная зачистка. Угораздило же Перуджа заметить отсутствие местной фауны!

– Когда жарко, птицы обычно прячутся туда, где прохладнее, – объяснил он.

– Вы думаете?

– А разве ваш друг, любитель птичек, вам об этом не рассказывал?

– Нет.

Перудж внимательно наблюдал за всем, что попадалось ему на глаза. Крафту это не нравилось.

– Однажды он сказал, – произнес Перудж, – что на каждый час ночи и дня есть своя птица и свой зверь. Я не верю, что птицы прячутся. Даже если бы это было так, мы бы их слышали. Тут просто нет ни птиц, ни насекомых.

– Тогда что здесь делал ваш друг? – усмехнулся Крафт. – Если здесь нет птиц, что он наблюдал?

Нет, приятель, подумал Перудж. Не так быстро. Мы еще не готовы поднять забрала. Он был убежден, что Крафт находится в сговоре с Хеллстромом.

– Карлос мог заметить отсутствие птиц, – сказал он, – после чего стал искать этому причину. А если нашел, то мог создать для кое-кого проблемы, и это объясняет его исчезновение.

– Вы склонны к подозрениям.

– А вы разве нет?

Перудж двинулся в сторону тени, отбрасываемой ивой на берегу ручья, заставив Крафта следовать за собой.

– А что он за человек, этот Хеллстром? Помощник шерифа, ответьте!

Крафту не понравилось, каким тоном к нему обращаются, но он постарался не подать виду.

– Обычный человек. Весьма заурядный. Типичный ученый, сухой и скучный.

Перудж отметил: Крафт произнес это спокойно и бесстрастно, но его скованные движения и пристальный взгляд свидетельствовали о том, что он нервничает. Перудж кивнул, и помощник шерифа продолжил:

– Все они чокнутые, но не опасные.

– Никогда не думал, что они такие уж невинные, – возразил Перудж. – Особенно физики-атомщики. Вот кому я не стал бы доверять.

– Да что вы, мистер Перудж!

Крафт сделал отчаянную попытку изобразить веселье и жизнерадостность.

– Наш доктор снимает кино про жучков. Образовательное. Самое плохое, на что он способен – это затащить к себе в постель какую-нибудь хорошенькую девицу.

– А как насчет травки и прочего?

– Вы верите всякой чепухе, которую пишут о людях из Голливуда?

– Кое-чему – да.

– Да отсохни мой язык, если доктор замешан в чем-либо таком! – воскликнул Крафт.

– И не боитесь? – усмехнулся Перудж и вдруг резко сменил тему: – Так сколько людей пропадало здесь за последние двадцать пять лет?

Чувствуя, как сильно забилось сердце, Крафт понял – этот тип видел старые полицейские отчеты. Нилс, даже не встречаясь с ним, смог его раскусить. На сей раз люди из Внешнего мира прислали настоящего профессионала. Перудж знал про все ошибки, которые когда-либо совершал Термитник. Плохо! Чтобы скрыть замешательство, Крафт отвернулся и двинулся к строениям фермы, до которых оставалось не более пятидесяти ярдов.

– Все зависит от того, что считать пропажей, – произнес он и, заметив, что Перудж все еще стоит в тени ивы, поторопил его: – Идемте же! Доктор Хеллстром ждет нас.

Перудж двинулся следом за помощником шерифа. Как Крафта потряс вопрос про пропавших! Обычным, заурядным и типичным помощником шерифа его не назовешь. Итак, все начинает складываться. Пытаясь развеять или подтвердить свои подозрения, мы потеряли здесь троих агентов. А помощник шерифа не тот, за кого себя выдает. В общем, выяснили мы немало. Правда, Хеллстром теперь знает, что мы готовы заплатить за доступ к его Проекту-40.

– Человек пропал, он исчез, – сказал Перудж.

– Не все так просто, – заметил Крафт. – Некоторые люди хотят, чтобы их считали пропавшими. Мужчины бегут от жен, от работы. Я бы назвал этих людей «технически пропавшими». Однако это совсем не то, что вы рассказываете о своем приятеле. Когда я говорю «пропавший», то имею в виду человека, угодившего в серьезную передрягу.