Снова, снова и снова.

Занес кулак в очередной раз. Если попаду в висок — убью.

И громкий отчаянный крик прорезал вдруг тишину, заставляя замереть.

Славка что-то кричала, звала. И еще раз.

— …его! — каким-то чудом все-таки прорвался через низкий рокот ярости голос Вороновой. Я тряхнул башкой, держа придурка за глотку, потом снова, сбрасывая пелену. Пытаясь сбросить. Из этого, оказывается, очень сложно вырваться, невероятно трудно прийти в себя. Когда гнев душит, когда в носу и на губах запах и вкус чужой крови.

— Не убивай его, Гор! — Славка. Взволнованная и перепуганная Славка.

Я с трудом перевел на нее взгляд, с трудом, с невероятным усилием заставил себя повернуть голову и посмотреть. Такое простое действие сейчас требовало каких-то нечеловеческих усилий.

— Гор, пожалуйста, — Лава смотрела на меня. Колдовскими глазами своими, бледная, и кровь на подбородке и воротнике пиджака, кровь на запястьях из-за стяжек.

— Славка…

— Он без сознания, Ястреб, хватит, — так… так попросила, что меня выкрутило всего, протащило по углям и обломкам бритвенных лезвий.

И слезы прочертили дорожки на ее острых скулах, а тело тонкое затрясло.

— Помоги мне, пожалуйста, Гор. Мне больно, — прошептала едва слышно. И я дернулся, словно вынырнул на поверхность, включился и заработал отказавший мозг, принимая решение. В следующую секунду я уже открывал кухонный ящик, чтобы достать нож.

Снова тряхнул башкой перед тем, как подойти к ней, склониться.

Не только руки стянуты. Стяжки на лодыжках и вокруг ножек стула, чтобы Славка не могла встать, не могла ничего сделать, на правой щеке розовел след от удара.

— Хорошая моя, — прохрипел, подцепляя ножом пластик сначала на левой ноге. — Сейчас.

Я перешел ко второй стяжке, когда за спиной раздался какой-то шорох и вместе с ним Славкин испуганный вскрик.

Я обернулся, оставляя руки за спиной, но не успел.

Красногорский каким-то образом умудрился подняться на ноги и схватить долбаный пистолет. И сейчас целился из него в нас, в Славку.

— Валик… — тихо прохрипела Лава, и я почувствовал, как дрожащие, холодные пальцы сжались на рукоятке ножа, который я ей протягивал. Убедился, что Воронова держит оружие крепко, и только после этого повернулся полностью. — Валик, не…

— Заткнись! — оборвал придурок Славу, перевел взгляд на меня теперь совершенно точно безумный, загнанный. Стоял на коленях, истекал кровью, шатался, но, тварь, стоял. — Ты, — дернул он дулом, — в сторону! — на губах выступила кровавая пена.

— Красногорский, — покачал я головой, загораживая собой Воронову и поднимая вверх обе руки, — здесь сейчас будут менты, ты ничего не добьешься, просто не успеешь.

А он продолжал держать гребаную пушку, целился в Славку, никак не реагировал, как будто вообще меня не слышал, и не только меня. Топота ног на лестнице, воя сирен на улице он тоже, похоже, не слышал.

— Ты не успеешь, Красногорский, — повторил я громче. Так, чтобы до него дошло. — Прислушайся. Полагаю, они уже на лестнице.

И взгляд идиота вдруг прояснился. Он вскинул башку, прислушиваясь, как собака, и усмехнулся рвано, кривясь, выдохнул, словно сдулся. Изо рта вместе с этим выдохом опять брызнула кровь. А я слышал, как в дверь уже ломятся, грохот собственного сердца, рваное, частое дыхание Лавы. И продолжал стоять на месте. Ублюдку хватит секунды, чтобы нажать на курок.

— Раз так… — улыбка стала совершенно чудовищной, а дуло вдруг уперлось ему в подбородок. — Я сделал то, что должен был. Все, что мог.

Щелчок, грохот, и Валентин Красногорский выдохнул в последний раз, свалившись мешком с дерьмом мне под ноги. Тихо вскрикнула Слава, в коридоре раздался звук шагов — менты или люди Черта наконец-то ввалились в квартиру.

И воздух, ошпарив кислотой легкие, с шипением вырвался сквозь сжатые челюсти.

Собаке собачья смерть.

Как я и предполагал, первыми вломившимися оказались люди Лысого и в общем-то сам Лысый. К тому моменту, как они появились на замызганной кровью кухне, я уже поднимал Славку на ноги, прижимая к себе так, чтобы она не видела труп и кровь.

Хотелось верить, что ей не удалось ничего разглядеть из-за моей спины, пока Валик устраивал тут выступление одного актера на разрыв с полагающимися спецэффектами: соплями, слезами и все той же кровью на светлых стенах и полу.

Тварь, даже сдох так, чтобы побольнее ужалить.

— Гор, а… — начал Лысый, замерев молчаливым памятником самому себе в коридоре, куда я вывел Лаву, все еще прижимая к себе.

— Там все, — бросил коротко, мотнув подбородком в сторону кухни, а Лава в моих руках дернулась и затряслась. — Все, Славка. Все, — поцеловал ее в макушку. — Пойдем умоемся, да?

— Домой хочу, — едва слышно прошептала она, спрятавшись еще сильнее в моих руках. Жалась так, как будто под кожу залезть пыталась, не поднимала головы, ни на кого не смотрела.

— Скоро поедем, — пообещал, зная наверняка, что это обещание нарушу. Впереди еще менты и прочие прелести. Спасибо Красногорский хоть башку себе сам снес, и мне не придется еще и за выстрел отчитываться перед доблестными стражами правопорядка. Надеюсь, к Вороновой они лезть не станут и ограничатся мной.

В общем, так и получилось.

Менты нас с Лавой застали выходящими из ванной. Попробовали развести по разным комнатам, но в двери вовремя нарисовалась Елизавета, грамотно оценила обстановку и мою перекошенную рожу, и отозвала своих бойцовских псов, раздав цу. В итоге через несколько минут мы втроем переместились в гостиную. Я с Лавой на диване, строгая полицейская — в кресле напротив. Рассматривала нас обоих пристально, не торопилась говорить. А Славку продолжало трясти. Трясло так, что был слышен стук зубов, руки ледяные, движения слишком дерганые, она все еще ни на кого не смотрела и не реагировала.

Черт! Увидела все-таки что-то, да?

Я перехватил ее ладони, опутал руками, теснее прижал к себе, на что Лиза-как-ее-там только сильнее нахмурилась, сжав губы в тонкую линию.

— Поговорим? — спросила, вытаскивая планшет. Я кивнул, но не успел в итоге даже рта раскрыть.

— Красногорский застрелился сам, — выплюнула Славка, вдруг поворачиваясь к девушке. — Слышите? Он сам всадил в себя пулю. Гор здесь не при чем. Он…

— Мы во всем разберемся, — спокойно и ровно оборвала Лаву девчонка. — Но давайте по порядку…

Хреновый тон, неудачный момент — Воронова в ответ зарычала, натянулась в один миг так, что я слышал звон ее нервов, на тонкой шее бился отчаянно пульс.

— Он сам это сделал, — повторила Славка. Четко, холодно, зло. — Он двинутый на всю голову, сраный урод. Он бы прикончил меня, если бы Игорь здесь не оказался, если бы не поехал за мной.