Мы все четверо заражены Им. Мы умираем, Доктор! И только вы… Вы…

Под взглядом Пастуха Доктору Генри захотелось попятиться. Он вдруг ощутил подобие стыда. Даже пошей он маскировочный костюм у худшего портного Нового Бангора, бесформенный и дешёвый, он всё равно не смог бы скрыть то, что Пастух видел сквозь ткань. Угадывал и безошибочно чувствовал.

Лицо Пастуха исказилось, сделавшись при этом почти незнакомым. Должно быть, подкожные преобразования успели затронуть мимические мышцы, перераспределив их работу.

— Ваша кожа чиста, как у ребёнка. Из вашей спины не растут кости. Глаза всё ещё не лопнули в ваших глазницах, ноги не выгнулись в суставах, а тело не покрылось чешуёй. А ведь вы были основоположником «Альбиона», капитаном нашего проклятого чумного корабля!

— Вероятно, я отвратителен на вкус, — мрачно усмехнулся Доктор Генри, — Я понимаю, к чему вы ведёте, Тармас. Но если вы полагаете, что у меня сложились особенные отношения с Ним, то крайне далеки от истины. Я такой же узник острова, как и вы. Возможно, более удачливый, и только.

Этот ответ не удовлетворил Пастуха.

— И только? — он провёл языком по губам и сделалось видно, что язык его тоже не вполне человеческий, раздувшийся и покрытый тонкими венозными прожилками, — Довольно, Доктор. Знаете, меня в жизни часто пытались провести, бесчисленное множество раз, задолго до того, как я оказался в Новом Бангоре. Ушлые компаньоны так и норовили наложить лапу на наши общие деньги. Недобросовестные подрядчики — сбыть заросшие наперстянкой и клещевиной пастбища, скототорговцы — всучить больной сапом скот. И знаете, что? Никому из них это не удалось. Потому что мистер Тармас всегда был хитрее них, всех этих хитрецов в ладно скроенных костюмах. Он не верил ни газетам, ни векселям, ни поручительствам. Он не верил слухам и закладным. Он верил только своим собственным глазам. Неужели вы думаете, что он не поверит им теперь?

Только сейчас, когда он вплотную приблизился, Доктор Генри смог рассмотреть его глаза. Они казались большими, удивительно большими, веки натянулись на них, как кожура на готовых лопнуть сочных плодах. Роговица выцвела, словно растворяясь в окружающем её глазном яблоке, а зрачки выглядели полупрозрачными почти бесформенными пятнами на её фоне.

Доктор Генри не знал, что видят эти глаза, знал лишь одно — эти глаза более не принадлежат тому человеку, которого он знал. Они вообще не принадлежат человеку.

Доктор Генри сделал шаг назад. Осторожный маленький шаг назад. Не бегство, не отступление, всего лишь маленькая уступка зудящему под кожей страху, которые норовит пробурить тысячу отверстий и вырваться на поверхность.

— Не понимаю вас, Тармас.

— А я думаю, что понимаете, — выдохнул Пастух, внимательно разглядывая его с высоты своего роста, — Вот почему вы брезгуете оружием. Вот почему были так спокойны даже когда мы готовы были впиться друг другу в глотки от неизвестности и страха. У вас ведь есть кое-что, правда, Доктор?

— Кое-что? — Доктор Генри намеревался произнести это иронично, однако губы невольно свело в злой усмешке, отчего слово это прозвучало почти насмешливо, — Вы это всерьёз? Вы в самом деле полагаете, у меня есть… оружие против Него?

— Может, это и не оружие, — Пастух качнул головой, не спуская с него взгляда, — Но это сила. Сила, которая защищает вас от Него. Хранит от его внимания. Я не знаю, как эта сила выглядит и как работает, какую цену просит и чем рождена, одно я знаю наверняка — вы можете поделиться этой силой с нами, с членами возрождённого «Альбиона». Обучить нас ей пользоваться. Спасти.

— Вы с ума сошли! — невольно вырвалось у Доктора Генри, — Отчего вы решили, что у меня есть какая-то сила?

Пастух вперил в него свой взгляд. Несмотря на полурастворившиеся зрачки, взгляд этот был пристальным и сфокусированным настолько, что показался Доктору Генри тяжёлым, как мельничный жёрнов.

— Потому что я знаю, кто вы.

Доктор Генри сделал ещё шаг назад. Его тело сделало, пока разум судорожно метался от одной мысли к другой, как неумелый клерк мечется среди множества распахнутых секретеров, набитых папками, письмами и векселями.

— Я видел вас, Доктор. Ещё до того, как вы впервые собрали нас в «Ржавой Шпоре».

— Допустим, и что с того? Новый Бангор — не самый большой на свете остров и…

— Задолго до того, как мы с вами оказались заперты здесь Ему на потеху.

— Я не…

— Лондон. Семьдесят шестой или семьдесят пятый… — Пастух ожесточённо потёр пальцем лоб, отчего кожа на его лице опасно натянулась, — Дьявол, возможно Он уже успел запустить лапу в мой разум, хоть я этого и не замечаю. Память портится с каждым днём. А ведь когда-то, верите ли, я поимённо знал стада коров в шестьсот голов… Да, семьдесят шестой. Вы тогда выступали в Альгамбре. Или в Олд-Вике? Чёрт… Зато я отлично помню афиши, украшенные вашим именем. Вашим настоящим именем. Как там оно звучало, вы не напомните?

Доктор Генри ощутил колючий зуд в костях, но приказал себе оставаться спокойным.

— Генри Слэйд.

— Точно! — губы Пастуха, ставшие тонкими и обескровленными, расползлись в улыбке, — Доктор Генри Слэйд, всемирно известный спиритуалист и медиум из Американских Штатов. Исследователь потусторонних сил и энергий, апологет паранауки, эксперт экстрасенсорики. Может, я и подзабыл некоторые детали, но кое-что я помню отчётливо, как вчера! Помню, как вы одарили публику улыбкой, выйдя на сцену. На вас был изящный почти щегольский фрак, вы завоевали внимание публики ещё до того, как подняли руки. Меланхоличное изящество манер, грустная улыбка, пронзительный взгляд, юное лицо — о, вам не требовалось вытаскивать кролика из цилиндра, чтобы привлечь к себе внимание! Да, я видел это выступление от начала до конца. Видел, как сами собой появлялись надписи на сложенных внутри стола грифельных досках, которые ваши ассистенты прятали в глухой ящик. Видел, как левитировали подсвечники и стулья. Как прямо на сцене происходило чудо материализации. Я всегда считал себя прагматиком, но в тот вечер вы завоевали моё восхищение. Знал бы я, где и при каких обстоятельствах нам суждено будет встретиться в следующий раз…

Доктор Генри ощутил не злость, как сам ожидал, а глухую тоску, сухим спазмом перехватившую горло, точно удавка.

— Вы не понимаете, Тармас…

— Не понимаю! — Пастух кивнул, резко, словно висельник, дёргающий головой после страшного, ломающего позвонки, удара, — Я торговец скотом, а не мистик и уж точно не исследователь неведомого. Но хочу понять! Я пойму!

— Не сможете, — тихо сказал Доктор Генри, борясь с желанием отступить, — Извините, Тармас, но..

— Я никогда не верил в эту чертовщину, что творят доморощенные мистики в своих салонах и показывают на ярмарке шарлатаны. Вызов умерших, заклинание духов, прочая ерунда… Но то, что делали вы… Чёрт, мои глаза не могли мне лгать, Доктор! Вам известна тайна управления энергиями. Я