В середине декабря Каталина, нежно прижавшись к мужу и трижды расцеловав его, с радостью сообщила Педро, что у них будет прибавление в семействе. В честь такого события Педро подарил жене бриллиантовую брошь.

Рождество Христово и Новый год отмечали в доме всеми уважаемого в городе отважного корсара. Стол на сто пятьдесят кувертов был установлен, как и в день их свадьбы, посередине бульвара, примыкавшего к дому.

Педро впервые в жизни испытывал неведомое ему до того счастье семейной жизни. Однако в действительности, к сожалению, жизнь человеку дана совсем не для этого.

В конце января 1712 года губернатор Тринидада вручил Педро де ла Крусу пакет с пятью сургучными печатями генерал-губернатора Кубы. Этот последний настойчиво рекомендовал корсару совершить поход и обследовать юг Карибского моря, особенно район Пуэрто-Рико и Бермудских островов, где английские пираты продолжали обирать торговые испанские суда и беззастенчиво грабить мелкие испанские поселения.

Как только все члены экипажа вернулись на борт «Андреса II» после рождественских праздников, встречи Нового года и положенного отдыха, де ла Крус, не без чувства неловкости в душе, сообщил Каталине о предстоящем отплытии. Для себя он твердо решил и, прощаясь, сообщил об этом жене:

— Проплаваю еще до того, как у нас появится третий ребенок. Затем подам прошение королю об отставке. Пиратство идет на убыль. Тебе одной тяжело вести большое хозяйство. Тем более что у нас уже будет трое детей. А мы останавливаться не станем. Да? Ты согласна. Я долг гражданина перед страной уже более чем выполнил. Буду вечно рядом с тобой, моя любимая, и рядом с детьми.

— Исполнить долг стоит больше, чем совершить героический поступок. Так любил говорить мой покойный отец. И поэтому я горжусь тобой, Педро. А знаешь, самый мой дорогой на свете, это может показаться странным, но чем меньше я тебя вижу, тем крепче люблю. Еще сильнее стану любить, когда мы постоянно будем рядом, вместе с нашими детьми!

— Мужчина не должен иметь иного предназначения, чем быть мужчиной. Очень скоро мы будем все время вместе. И счастливы оба!

Добрая Душа, как обычно, внимательно следил за подъемом гюйса, который совершается ежедневно во время склянок в восемь утра одновременно с подъемом кормового флага и опускается с заходом солнца. Гюйс поднимается на носу корабля и когда он стоит на якоре. В тот же день «Андрес II» не имел нужды использовать свои якоря. Еще с прошлой ночи было ясно, что так и будет, а утром все увидели так называемое «белое спокойствие», когда совершенно нет ветра и море становится сверкающей лучами солнца гладью из стали. Ситуация, при которой, как бы того ни желал капитан, он не мог передвинуть свой корабль ни на метр вперед. Запасливые матросы позабрасывали свои удочки за борт, с тем чтобы кок мог подать к обеду свежезажаренную рыбу. Лишь отведав ее, команда, которая заступила на вахту, смогла заняться парусами. Ветер усилился только ближе к вечеру, и фрегат пошел правым галсом курсом галфвинд. Судно имело полветра, то есть слабый ветер дул прямо в борт. Ни у кого на корабле не было хорошего настроения, потому как в такую погоду вряд ли можно было надеяться встретить в море кого-либо.

Педро и Хорхе гуляли по палубе и вели разговор о последних успехах французских кораблестроителей.

— Англичане же нынче увлекаются оснащением кораблей артиллерией, — сообщил Хорхе. — Это, однако, утяжеляет военные морские суда, они теряют ход и маневренность. Голландцы и французы в этом деле оказались куда умнее. Еще четверть века назад англичане захватили в плен у французов линейный корабль, превосходный «Мавр». Шестьдесят орудий разного калибра. Высокая скорость. Однако до сих пор английский флот не имеет лучшего корабля, чем переименованный ими «Мавр».

Зазвенел колокольчик кока, и мимо прошел Бартоло, который подразнил Успеха едой и повел его в капитанскую каюту.

Рулевому, человеку в жизни опытному, который вел фрегат, ориентируясь по звездам, не под силу было понять — в Бога он не верил, — что это за великая такая сила, которая гасит звезды, убирая их с небосвода. А мог бы и сказать самому себе: «Да это ведь Солнце — начало всех начал и конец всех концов!» Оно еще не взошло из-за горизонта, но уже оповещало: «Вот сейчас поднимусь и означу для всех и всего на свете начало нового дня. И только упорный труд и разум человека будут способствовать его успехам и процветанию».

В ожидании уже более недели встречи с пиратами Хорхе, Аугустин, Медико и Антонио Идальго, стоя на баке, вели меж собою разговор.

— Я не перестаю восхищаться нашим капитаном. Отношусь к нему с глубочайшим уважением. — Старший помощник Хорхе сделал паузу, как бы желая придать большее значение только что сказанному. — Это даже не просто уважение, а глубокое почитание.

— А с чего оно у вас появилось? — подзадорил Медико. — Скажите нам.

— Он не просто непревзойденный моряк, способный выжать из корабля все, что тот может дать. Человек с широкими знаниями, острым умом. Обладает характером, который позволяет ему в самых сложных ситуациях подчинять себе массы людей, при этом ведя их на благие дела. Силой воли или добром внушать уважение. Не боязнь или страх, а именно послушание по своей охоте. Он в состоянии быть убедительно категоричным и непоколебимым. Часто поражения приходят из-за отсутствия у капитана именно этих качеств. И в то же самое время он справедлив и внимателен к каждому члену экипажа. Для него самый неважный матрос — человек.

— Извините, Хорхе, но это даже странно, что англичанин так может рассуждать, — заметил Аугустин.

— Вам, милый сеньор песенник, не везло. Вы до сей поры встречались не с теми англичанами. Извините, но среди испанцев тоже есть хорошие…

— Не надо вообще о людях! — остановил Медико. — Что вы еще скажете конкретного о нашем славном капитане? Я к людям его внешности относился с осторожностью, но стоило ему заговорить со мной, и я пошел за ним.

— Он очень внимателен к мнению других, однако, когда принял решение, — непоколебим! Содержит корабль в идеальном порядке и беспрекословно блюдет дисциплину. Он был бы превосходным капитаном и на любом пиратском судне.

— Хорхе, о чем вы? Только, ради бога, никогда не говорите это де ла Крусу, — посоветовал королевский нотариус.

— А он бы меня правильно понял. Не сомневаюсь. Как и пи на минуту не беру под сомнение, что любой пиратский экипаж выбрал бы нашего де ла Круса своим капитаном, притом единогласно. И они пошли бы за ним в огонь и в воду. А он со временем сделал бы их порядочными людьми!

— Вы опять о людях! — Медико взволновался. — Если идти по линии ваших альтруистических посылок, то выходит, что следует отобрать таких, как наш Педро, и только им позволить увеличивать народонаселение. От таких, как он, появятся подобные ему добропорядочные, умные люди, лишенные пагубных наклонностей, низких инстинктов и прочего, что делает большинство людей не очень-то отвечающими тому, чем в действительности должен быть человек.

— Да!

— Нет! Природа давно доказала обратное. Просто в жизни людей следует установить новый порядок, новую систему жизни, чтобы такие, как Педро де ла Крус, и только они возглавляли бы не морские экипажи, в большей степени оторванные от жизни на земле, а составляли бы костяк власти государств! Такая власть только и могла бы из каждого человека выпестовать порядочное, честное, разумное существо, а не то, что мы имеем сегодня на планете. Человек ущербен, предрасположен к лени, к порокам!