В его голосе прозвучала удивительная простота и пря мота, сделавшая все возражения бессмысленными.

Рапсодия посмотрела на него новыми глазами. Казалось, он показал ей тропинку в дремучем лесу, в котором она блуждала с тех пор, как Дерево доставило ее на эту землю, где жизнь искажена предрассудками, интригами и ложью. Часть из них были ее собственными — она с самого начала решила, что у них не может быть общего будущего, поскольку они по рождению принадлежат к разным слоям общества, а Эши избегал разговоров на эту тему. Теперь она поняла: он с самого начала знал, чего хочет, и просто желал убедиться в ее любви.

Он целовал ее, а Рапсодия вспоминала разговор со своим отцом незадолго до ее побега из дома.

«А как вам удалось изменить отношение деревни к нашей семье? — спросила она у отца. — Если маму так презирали, когда вы поженились, почему вы остались в деревне?»

Она видела его лицо, морщинки у глаз, когда отец улыбался ей, и его руки, продолжавшие во время разговора полировать дерево — он всегда что-нибудь делал.

«Когда ты найдешь то, во что будешь верить больше всего на свете, твой долг перед собой — не предать собственной веры, потому что она дается только один раз. И если твоя преданность будет безграничной и непоколебимой, окружающим тебя людям ничего не останется, как принять твой взгляд, согласиться с тобой. Кто лучше тебя самой может знать, что тебе нужно в этом мире? Не бойся и не пасуй перед трудностями, милая. Найди то единственное, что для тебя важнее всего, а остальное решится само собой».

Однажды, когда встал вопрос о верности болгам, это воспоминание помогло ей принять единственно верное решение. Теперь Рапсодия заглянула в глаза Эши и еще раз поняла, что имел в виду ее отец. Ей вдруг показалось, будто с ее плеч на землю соскользнул тяжелый плащ; смолкли жалобные голоса, осталась лишь песня человека, покорившего ее сердце. Он предлагал вывести ее из леса, пойти туда, куда она всегда стремилась попасть. Он излучал ту же решимость, что и в те дни, когда он вел ее к логову Элинсинос в Тириане. Ей хотелось последовать за Эши.

— Да, — сказала она едва слышно, горло сжалось от слез. Она откашлялась, недовольная собой. — Да, — повторила Рапсодия, и теперь ее голос прозвучал чисто и уверенно. Лицо Эши изменилось прямо у нее на глазах: на щеках появился румянец, глаза заблестели.

Малодушный страх, прятавшийся под внешне спокойными чертами, начал улетучиваться, а на его место пришла счастливая улыбка.

— Да! — крикнула она, используя свою магическую силу Дающей Имя и делая отказ невозможным.

Ее голос зазвенел в беседке, отразился от скал, пронесся над озером, над водопадом, окунулся в его волшебный рокот. И вместе с танцующим эхом пришел свет — подобно комете, ее слово озарило пещеру тысячами искрящихся звезд. И в воздухе разлилась песня радости.

Огни Элизиума взметнулись вверх, говоря о своем согласии, а трава, уже начавшая тускнеть и вянуть, вновь стала зеленой, словно ее коснулась рука весны. Цветы в саду полыхали яркими лепестками вместе с алыми зимними букетами, украшавшими стол. И когда песня коснулась их, к куполу пещеры взлетели мерцающие огненные фейерверки.

Эши с восхищением смотрел на многоцветье красок, а потом взглянул в лицо Рапсодии, в зеленых глазах которой отражалось сияние огней.

— Вот это да, — рассмеялся он. — Так ты уверена?

Рапсодия рассмеялась вместе с ним, и радость мгновенно освободила ее от тягостного ожидания одиночества, которое так долго ее терзало. Казалось, ветер звонит в маленькие колокольчики, смех слился с музыкой согласия, наполнив гигантскую пещеру удивительной мелодией.

Эши повернул ее лицо к себе, чтобы не упустить ни единой капельки ее такой трогательной радости, и образ счастливой Рапсодии навсегда запечатлелся в его сердце. Потом он наклонился, и их губы слились в таком нежном поцелуе, что Эши почувствовал, как глаза Рапсодии вновь наполнились слезами.

Они стояли, забыв обо всем, и вскоре свет начал тускнеть, а музыка постепенно стихла. Рапсодия оторвалась от Эши и спокойно посмотрела на него, и он увидел в ее глазах отражение своей негасимой любви.

— Я уверена, — просто сказала она.

Он крепко прижал ее к себе, стараясь подольше задержать счастливое мгновение. Чтобы пережить то, что он собирался ей сказать, требовалась магия.

Когда Эши наконец отпустил ее, Рапсодия уселась на скамейку.

— Да, было интересно, — сказала она, разглаживая шелковую юбку. — Жду не дождусь повторения. Так что же ты хотел мне рассказать?

Эши вздрогнул. Он знал, как трудно ему будет открыть ей правду, и не мог так быстро отказаться от того ощущения счастья, которое их охватило.

— Ты споешь для меня, Рапсодия? — спросил он, усаживаясь у ее ног.

— Ты тянешь время, — проворчала она. — У меня такое впечатление, что сегодняшняя ночь будет долгой: нам нужно многое обсудить, и я уже не говорю о твоем новом имени. А я должна рано утром уйти, поэтому у меня есть предложение: ты расскажешь мне то, что необходимо, потом у меня будет к тебе просьба, после чего мы приступим к ритуалу. И тогда я тебе спою. Договорились?

Эши вздохнул.

— Ладно. — Он постарался скрыть разочарование. — Хотя мне легче умереть на месте, чем рассказать то, что я должен.

На лице Рапсодии появилась тревога.

— Почему?

Эши встал, сделал несколько шагов, а потом вернулся, сел рядом с Рапсодией и взял ее за руку.

— Мои слова причинят тебе боль, а ты должна знать, что я всегда пытаюсь этого избежать.

Лицо Рапсодии вновь стало спокойным.

— Хорошо, Эши. Расскажи мне, и покончим с неприятным разговором.

— Через некоторое время мой отец обратится к тебе с предложением сопровождать его в путешествии. Я не знаю его цели, впрочем, она не имеет значения. Вы все равно туда не доберетесь.

— О чем ты говоришь?

Их глаза встретились.

— Пожалуйста, Рапсодия, ситуация и так достаточно сложна. Сначала выслушай, а потом я все объясню. И если после этого ты захочешь сохранить свои воспоминания о сегодняшней ночи, я все пойму и отдам тебе жемчужину.

Рапсодия сжала его ладони.

— Расскажи мне, — мягко попросила она.

— Во время твоего путешествия с Ллауроном вы столкнетесь с Ларк и отрядом ее последователей. Она вызовет моего отца на поединок с целью его убить и занять его место. У Ллаурона не будет выбора, он согласится. И Ларк выиграет сражение.

Рапсодия вскочила со скамьи.

— Что? Нет, Эши. Я этого не допущу.

— Ты ничего не сможешь сделать, Ариа. Ты будешь связана клятвой, данной моему отцу, — не вмешиваться ни при каких обстоятельствах. У тебя будет выбор: наблюдать, как он умирает, или нарушить свое священное слово и отказаться от Звездного Горна. Я очень сожалею, — повторил он, видя, как на лице Рапсодии появляется ужас.