– Конечно. Как селедки в банке. Как моллюски в раковинах.

– Вот интересно, почему? То есть это, конечно, хорошо для животных, что люди хотят этого, но почему? Почему они этого хотят?

– Удивительно, да?

Амелия покачала головой:

– Мне никогда этого не понять.

– Тебе же по-прежнему нравится твой дирижабль.

– Нравится. Сами видите почему.

– Здесь очень мило. Ты скоро собираешься в новый полет?

– Наверное. Союз домовладельцев просит меня устроить что-то вроде мирового тура. А я надеюсь только, что этот тур не причинит новых бед.

– Чтобы разъяренные владельцы жилья не начали в тебя стрелять?

– О да! Мне и так присылают много гневных писем. И мне это не нравится. Я хотела бы просто заниматься животными. Как раньше, тогда было бы легче. Я, конечно, и раньше получала такие письма, но они были в основном от тех, кто не любил искусственную миграцию или животных, и я просто не обращала на них внимания. Но сейчас это письма от тех, кто… даже не знаю.

– Это просто владельцы жилья и их лакеи, – объяснил Хёкстер. – Не обращай внимания и на них. У тебя все отлично выходит. Твое влияние имеет силу.

Амелия приказала Франсу лететь на юг вдоль побережья Манхэттена, и дирижабль, развернувшись, двинулся в заданном направлении. Ребята и старик все это время молча рассматривали город.

Мистер Хёкстер указал пальцем на Морнингсайд-Хайтс.

– Странно, – проговорил он. – Там ведь в прошлом году были крупные беспорядки, верно? Была битва за высотки. И там же была ключевая часть битвы за Нью-Йорк во время Войны за независимость. Соединенные Штаты могли сгинуть, не успев появиться, вот прямо на этом месте.

– Что случилось? – спросил Роберто.

– Это было еще в начале революции. Британцы, на чьей стороне было множество гессенских наемников на сотне военных кораблей, преследовали армию Вашингтона. А американцы были не более чем фермерами с охотничьими винтовками на гребных лодках. Поэтому, где бы британцы ни высадились, американцам приходилось оттуда бежать. Сначала со Статен-Айленда в Бруклин. Потом, когда британцы последовали за ними в Бруклин, вся американская армия в одну туманную ночь пересекла на лодках Ист-Ривер. И оказалась в Бэттери, где в то время находился город, и британцы тоже пересекли Ист-Ривер, в районе мидлтауна. Они могли сместиться вдоль острова, отрезать американцев и вынудить их сдаться, но их генерал Хау чересчур помедлил. Настолько чересчур, что народ стал предполагать, не пытается ли он намеренно проиграть, чтобы устроить конфуз для тори в парламенте, ведь сам он был вигом. В общем, американцы воспользовались слабостью этого тюфяка и однажды ночью прошмыгнули по Бродвею мимо британцев, которые стояли лагерем вокруг здания ООН, и собрались у северной оконечности острова.

– Прошмыгнули по Бродвею?

– Тогда это была проселочная дорога. Они даже ее потеряли и пробирались через лес. Тогда была темная ночь и кругом лес. В общем, американцы дошли сюда, а британцы двинулись за ними на север. Так они поймали американцев на севере острова, а когда стали наступать, чтобы их разбить, их горнисты протрубили сигнал, как на лисьей охоте, и некоторых американцев это разозлило. Группа стрелков из Марблхеда, штат Массачусетс, решила дать отпор и стала отстреливаться. Это был первый случай, когда американцы попытались противостоять им со времени Банкер-Хилла[155], и они сражались до упора весь день, долгий и кровавый. Вот прямо здесь!

– Круто, – сказал Роберто. – И что, они выиграли?

– Нет, проиграли! То есть их ведь все равно бы прижали, а так они смогли сдержать британцев на целый день. А потом им удалось снова уплыть с острова на лодках. Они перебрались в Джерси и спаслись, а британцы удерживали Манхэттен до конца войны. Помните карту командования, помните корабль «Гусар»? Все это произошло после этого сражения, что мы проиграли.

– Тогда в чем дело? – удивился Роберто. – Как мы тогда выиграли войну, если проигрывали все битвы и убегали?

– Такая получилась история войны, – сказал мистер Хёкстер. – Американцы проиграли все битвы, но выиграли войну. Потому что, когда они проигрывали, они все равно оставались здесь. Здесь они были дома. Они уходили и перегруппировывались, а британцы шли вслед и снова их разбивали. Иногда американцы все-таки побеждали, но это бывало редко. В основном выигрывали британцы, но со временем они устали, и в итоге американцы их окружили и вышвырнули вон. У британцев уже заканчивалась еда, поэтому они ушли. – Старик сделал паузу и задумчиво посмотрел на Морнингсайд-Хайтс. – Мне интересно, это всегда так происходит? Та битва за высотки и битва, которую сейчас мы ведем из-за денег. Вы просто проигрываете и проигрываете, пока в итоге не победите.

– Я не понимаю, – признался Роберто.

– Я тоже, – сказал мистер Хёкстер. – Мне кажется, суть в том, что раз это вы здесь живете, то просто выматываете их, и все. Вроде того. Как пиррова победа наоборот. Наверное, это можно назвать пирровым поражением. Я никогда раньше не задумывался о тех, кто проиграл при пирровой победе. То есть они же, по сути, и победители? Они проиграли, зато могут потом сказать друг другу: «Ну что, мы проиграли пирровой победе! Поздравляю!»

Роберто полагал, что лучше уж было просто победить.

Миновав Линкольн-Тауэрс, они летели над огромными крышами центра Явица, наконец над межприливной зоной, где уже плавали новенькие платформы, каждая размером с городской квартал. Маленькие черные гондолы стояли в ряд, привязанные к высоким столбикам, которые, похоже, указывали на то, что крайняя на западе платформа служила чем-то вроде площади Святого Марка, выходящей на Гудзон. В каждом квартале на крыше явно планировалось вырастить фермы. Очень по-ньюйоркски, заметил мистер Хёкстер, глядя на них. Когда-то у него была подруга, которая устроила сад у себя в квартире, используя вместо горшков наперстки и крышечки от тюбиков зубной пасты, а вместо леек – пипетки. Так она выращивала отдельные травинки.

– Вы же раньше здесь жили? – спросила Амелия, указывая вниз.

– Да, прямо здесь. Перекресток 31-й и Седьмой авеню, видишь? Сейчас ничего не сохранилось. Это было прямо посередине всего этого нового района.

– А хотите вернуться, когда тут все восстановят?

– Вовсе нет. Для меня это просто место, куда я прибился после того, как потерял прежнее жилье. Там было не так уж хорошо. Что уж там, это была та еще дыра. Если бы не эти ребята, я бы там и умер. Поэтому теперь отправлюсь за ними куда угодно! – Он усмехнулся мальчикам. – Если вы кого-то спасли, то остаетесь вместе. Это вы уже могли уяснить. Я не буду обременять вас слишком долго, зато вы усвоите этот урок.

– Нам нравится, что вы с нами, – признался Стефан.