class="p1">Все все слова были забыты, когда они с Джерико начали двигаться.

Медленно, осторожно они втроем работали вместе, чтобы вытеснить мои воспоминания об этом месте и этом городе. И они не останавливались, пока не прояснили ситуацию.

Теперь они были моим домом.

И я могла быть такой дикой, какой желало мое незаконное сердце.

Но сначала… Я должна была освободить его.

Первым был Хьюстон, затем Рик и, наконец, Лорен. Прежде чем мы успели перевести дыхание, успокоить наши бешено колотящиеся сердца и дать высохнуть поту на нашей коже, я встретилась взглядом с каждым из них, а они уже наблюдали за мной.

— Сирень.

ЭПИЛОГ

Четыре года спустя.

— Ты проехал на красный!

— Ох, неужели? — поддразнил меня мой муж.

Да.

Мы поженились.

Мы вчетвером — друг на друге.

Я надела платье, у нас была церемония, и мы обменялись кольцами — всеми девятью. И я не просто носила их кольцо, а они — мое.

Нет.

Хьюстон, Лорен и Рик тоже носили кольца друг от друга — символ их преданности друг другу и мне.

Закон этого не признавал, или Бог, по словам моих родителей, но наши души приняли эту связь, и это было все, что имело значение.

Лорен сохранял хладнокровие и улыбку, продолжая управлять арендованным «Грантуризмо». Теперь он носил волосы с выбритыми висками, создавая сексуальный белокурый образ искусственного ирокеза. В сочетании с большой татуировкой, которая покрывала всю правую сторону его шеи, красавчик теперь обладал некоторой долей суровости, от которой у меня дрожали бедра всякий раз, когда я слишком долго засматривалась на него.

Покачав ему головой, я схватилась за «ох, черт» ручку над собой. Он только что сделал еще один поворот на двух колесах, заставив меня закрыть глаза и помолиться. Я давненько не делала это, но это была моя вина.

Хьюстон и Рик предупреждали меня.

Они сказали мне никогда не садиться в машину к этому гребаному маньяку. Была причина, по которой они никогда и ни за что не разрешали ему водить. К тому времени, когда машина наконец остановилась, и Лорен заглушил двигатель, я почувствовала, что мой желудок подкатил к горлу. Я выхватила ключи из замка зажигания, прежде чем вылезти из черного спортивного купе. Я услышала его смешок, но он не стал возражать.

Охрана, которая следовала за нами в отдельной машине, догнала нас, и несколько мгновений спустя нас провели по оживленной территории.

Люди, которые должны были быть слишком заняты, чтобы заметить наше присутствие, остановились и уставились на нас. Некоторые фотографировали издалека, но у многих хватило смелости подойти за автографом или селфи.

Конечно, мы остановились и оставались там до тех пор, пока толпа не стала слишком большой, чтобы двое охранников могли безопасно с ней справиться.

Еще пять минут, и мы наконец добрались до здания и нужной нам комнаты. Дверь распахнулась всего после одного стука Лорена, и за ней появилось взволнованное личико моей младшей сестры:

— Вы пришли!

— Конечно, — сказала я ей, когда она отступила в сторону, чтобы впустить нас.

Она болтала без умолку, пока я осматривала маленькую комнату. Я чувствовала, как внутри меня бурлят эмоции, слишком многочисленные, чтобы их можно было назвать. Большой палец Лорена скользил взад-вперед по тыльной стороне моей ладони, поскольку он все еще держал мою руку, разговаривая с Розали.

Я не могла заставить себя это сделать.

Мое сердце подпрыгнуло к горлу, когда я увидела двуспальную кровать с фиолетовым постельным бельем и слишком большим количеством подушек, маленький письменный стол в конце, уже заваленный учебниками, фотографии Браксена, которому через несколько недель исполнится пять, приколотые к стене, и ее верную библию, ожидающую на прикроватной тумбочке.

Она сделала это.

Розали проложила свой собственный путь.

И она сделала это, сохраняя свою веру.

То, как мои родители были убеждены, являлось взаимоисключающим.

Лорен был прав насчет того, что я говорила недостаточно громко, но это была не моя победа.

Это все было из-за нее.

Она бы не услышала меня, если бы не захотела слушать. Я всего лишь высказала вслух то, что она прятала в своем сердце.

Розали начинала свой первый курс в Беркли, в то время как Браксен оставался в Фейтфуле с нашими родителями. Это была их единственная уступка после того, как Розали развелась с Питом. По мнению Амелии и Дэвида, их младшая дочь совершила грех похуже убийства, и они не хотели иметь с ней ничего общего, кроме своего внука.

Мне это не понравилось.

Я не чувствовала себя победителем или удовлетворенной.

Больше всего на свете я хотела, чтобы у моей младшей сестры было все это — ее мечты, ее вера, ее сын, наши родители и настоящая любовь.

Но у нее была я, и у нее был Браксен, когда ей понадобится семья.

Хьюстон, Лорен и Рик тоже.

— Не хватает двух, — заметила Розали. — Почему Хьюстон и Рик не пришли?

Я абсолютно точно убедилась, что они втроем ужасно избаловали мою сестру, когда она на самом деле надулась из-за их отсутствия. Они души в ней не чаяли. Слово «нет» никогда не было приемлемым, сколько бы я их ни предупреждала.

— В следующий раз, — пообещала я ей. — Ты же знаешь, что им это пойдет на пользу.

Розали провела нам экскурсию по своему общежитию и кампусу, а несколько часов спустя Лорену пришлось растаскивать нас, когда пришло время уходить.

Лорену не терпелось вернуться, как и мне, по той же причине, по которой Хьюстон и Рик решили остаться.

Полет домой был коротким. Наше однодневное путешествие быстро подошло к концу, когда мы наконец добрались до нашей тропинки, окружающего ее леса и спрятанного внутри нашего замка.

Несмотря на то, что я неохотно переезжала к ним и была полна решимости подождать в течение первого года наших отношений, я, казалось, не могла найти причину для отъезда — только предлоги, чтобы остаться, пока они трое не настояли на своем и силой заставили меня сменить адрес. С тех пор я живу с ними и никогда не оглядывалась назад, несмотря на отказ Лорена помогать по хозяйству, и то, что Хьюстон ворует у меня остатки еды, а Рик завладевает телевизором.

Единственным реальным недостатком было то, что мне не удавалось так часто видеться с Грифф и Маэко, которые теперь были женаты.

Хьюстон без рубашки, в одних баскетбольных шортах, ждал под козырьком крыльца, когда подъехала машина. Я знала, что если он повернется, я