В темной комнатушке он опустился на деревянный стул и разрыдался.

У Изюминки было много обязанностей. Повышение она получила совсем недавно, поэтому все еще наслаждалась ответственностью. Она старалась быть чистой и опрятной, ее доспехи сверкали, а квадратная шапка сидела на голове как влитая. Она знала, что многие мужчины, особенно постарше, не желали подчиняться приказам женщины, но идеальный внешний вид в таких случаях выручал.

Она назначила стражников у основных ворот и направилась к боковым, обходя посты поочередно. Организовала смену караула, согласовала новый пароль, рассчитала и приняла воинские приветствия — Изюминка обожала церемонии. А еще ей нравилось видеть, как все это впечатляет фермеров. По утрам и вечерам крестьяне смазывали свои инструменты и проверяли состояние животных. Они уважали искусных ремесленников, даже если их искусством была война.

Женщина–рыцарь пришла на последний пост и провела строем отправлявшихся на отдых стражников через внутренний двор к основанию западной башни, где отпустила их. Двум особо нерасторопным лучникам поручила отдраить тяжелый деревянный столб, установленный для отработки ударов мечом — во время исполнения назначенного капитанским судом наказания к нему привязывали Подлого Сима, поэтому он был заляпан всяким непотребством, которое надлежало смыть.

Потом она поднялась по ступенькам в башню, прислушиваясь к разговорам солдат. Надеялась услышать критические высказывания. Вообще–то пока капрал выходил из нее не самый лучший, но она старалась… А для этого нужно столько всего изучить.

Она знала, что им предстоит тяжелая ночь. Повсюду люди начищали доспехи, точили клинки, подтягивали пояса, проверяли набивку рукавов гамбезонов. Проводили еще тысячу разных ритуалов, которые, по их мнению, обеспечивали защиту и удачу в сражении. А вообще–то они все устали.

Наверху лестницы вместе с приятелями стоял ее заклятый соперник Плохиш Том. Она распрямила спину, заметив, что, несмотря на полагавшийся выходной, тот был во всеоружии, в полном комплекте доспехов, за исключением латных рукавиц и бацинета, которые лежали на дубовом столе. Она обратила внимание, что все его доспехи тщательно отполированы, не хуже ее собственных.

Он что–то сказал Бенту, и они заулыбались.

Изюминка поочередно заглянула обоим в глаза и спросила:

— Что?

— Твои люди по внешнему виду сгодятся в королевскую гвардию, — хохотнув, заявил Том.

— Какого черта? В чем дело? — злобно рыкнула она и посмотрела мимо него на защищенный перилами балкон, который выходил во внутренний двор и пропускал в башню свет и свежий воздух. Она увидела поднявшегося на стену священника и задалась вопросом, чем он там занят.

Бент хлопнул себя по бедру и проревел:

— Говорил же тебе! Не может даже оценить чертов комплимент.

Он вернулся к карточной игре, а она забыла про отца Генри. Изюминка снова смерила обоих мужчин взглядом и отправилась на крышу проверять посты.

— Где все латники? Капитан оставил записку…

— Я понял, капрал, — сказал Том. — Готовлю патруль.

Она почувствовала глубокое разочарование, граничившее с яростью.

— Патруль? Но…

— У тебя есть свои обязанности, — перебил ее гигант. — Теперь моя очередь.

— Всегда только твоя очередь, — огрызнулась она.

Без тени раскаяния он кивнул.

— Так и есть, Изюминка, я примипил и могу возглавлять патруль до нового пришествия Христа и, может, даже после него. Дождись своей очереди, милая.

Она расправила плечи, но Плохиш Том лишь помотал головой.

— Не-а, не обращай на меня внимания, Изюминка. Сказал, не подумав. Но мне нужен патруль. Парням нужно видеть, как я сражаюсь.

— Это ты любишь, — согласилась женщина, приблизившись, что называется, нос к носу. — И я тоже это люблю, мелкий ты ублюдок.

Том захохотал.

— Понял тебя, капрал.

Она отступила назад.

— Я тоже хочу свою очередь. Как бы то ни было: где все?

— Парни исповедуются священнику. Не волнуйся, Изюминка. Возможно, мы еще никуда и не поедем. Но каждую ночь отряд должен быть готов.

Она покачала головой и поднялась по ступенькам на крышу, чувствуя себя одинокой.

Темнота была почти кромешной, а лязг и скрежет разнообразных осадных орудий холодили душу, если позволить себе размышлять об этом. Но она этого не делала. Она стояла у огромной баллисты, вокруг которой суетились солдаты. Ее возвели заново, со сложной системой крутящихся механизмов, спроектированных старым магом. Один раз Изюминка лично попробовала из нее пальнуть. Теперь баллиста двигалась, словно живое существо. Безголовый, отвечавший за орудие, нежно провел по нему рукой.

— Старый мерзавец поколдовал над ней, вот что он сделал. Она живая. Убьет для нас виверну, когда та прилетит в следующий раз.

Изюминка крутанула баллисту взад–вперед. Приятное ощущение, будто забавляешься с игрушкой.

— Иногда орудие — просто орудие, — раздался громкий голос, из темноты вынырнул старый волшебник.

Никогда прежде женщина не видела настоящего мага так близко, поэтому немного смутилась.

— Нам невероятно повезло, что среди нас оказалось пятьдесят обученных ремесленников. Чертежник, который может все четко изобразить. Кузнец, способный выковать нужные детали. Столяр, качественно выполняющий плотницкие работы. По правде говоря, я обнаружил этот архаический механизм в книге. Так что его создали именно ремесленники. — Тем не менее старый маг был очень доволен и тоже с нежностью прикоснулся к орудию. — Должен признаться, я наделил его толикой живой души.

— Которую наколдовал! И теперь баллиста живая! — счастливо воскликнул Безголовый. — Она собьет нам виверну.

Гармодий пожал плечами, будто насмехался над невежеством людей, хотя и принимал их восторженные похвалы. Его взгляд задержался на Изюминке.

«Господи, неужто старый маг считает меня привлекательной?» То была леденящая душу мысль. Ее невольно передернуло.

Он заметил ее движение и рассмеялся, а затем резко оборвал смех.

— Между фортами что–то движется, — сообщил он.

Она перегнулась через стену башни.

— Немного подождем. Откуда вы знаете?

Его глаза сверкнули в темноте.

— Знаю. Могу на секунду осветить все небо.

— Не надо.

Определенно слышался низкий гул, будто кто–то играл на кимвале[75].