Даркен поморщился.

— Ой, ну не надо! У вас что, вся семья такая? Я-то думал, только младшее поколение. Тёща-то казалась такой нормальной. Ан, нет, всё туда же! Да знаю я, знаю эти теории. И вообще, я бывший атеист, хоть и мир мой старый, к атеизму пришёл через монотеизм, что и оставило след в нашей культуре.

Бастет закатила глаза.

— А вот не надо быть ни агностиком, ни атеистом, ни монотеистом. Надо быть язычником. И лучше всего — хаоситом?

— Хаоситом? — до некромага не сразу дошло, что речь идёт не о сорокатысячной Вахе, а о Лешей. — Ладно, я понял намёк. Но почему?

Женщина пожала плечами.

— Всё просто. Сам же сказал, пусть и не прямо, что весь наш мир, вся Форгерия, которую к текущему состоянию привёл культ Семерых, больше похожа на шутку. Причём, я хочу заметить, на несмешную шутку. Так что, с силами порядка всё ясно. Они некомпетентны.

Пани Глашек подняла строго указательный пальчик.

— То ли дело — моя Бронька. В ней-то я уверена. Я её грудью выкормила. Я её вырастила. Я видела, на что она способна. Теперь, когда она стала богиней, всё будет по-другому. И в этом не может быть никаких, ни малейших сомнений.

— По-другому, да? — Даркен перевёл взгляд на окно, куда во тьме ночной стучался дождь. — Хотелось бы в это верить.

Женщина шагнула к юному некромагу и мягко коснулась его плеча.

— Ей не впервой совершать невозможное. Она удивляла и нас, и окружающих, ещё в те времена, когда была человеком. С тех пор не особо-то многое изменилось. Разве что Бронька моя стала сильней, могущественней. Получила силу бога, нашла смелого жениха из могущественного рода. С такими-то ресурсами она рано или поздно достигнет всех поставленных целей.

Сын рода Маллой внимательно смотрел в глаза цвета тропического леса. Вот уж кому стоило стать Лешей. Занудке-то следовало бы покуситься на должность какого-нибудь морского бога. Пусть даже из лавкрафтианского пантеона. Оно и гиковатей, и под цвет очей подходит больше. Морская синева для владычицы морской.

Хотя, нет, понятно, отчего Броня выбрала власть над деревьями и зверьём лесным. Не хотела оставаться у разбитого корыта. Всем же известно, что именно так владычицы морские свою карьеру и оканчивают.

Молодой человек улыбнулся.

— Так каковы же цели её? Вы знаете? Она с вами делилась?

Пани Глашек медленно кивнула. Но вслух не произнесла и слова.

— Ну и? Чего нам ждать? Что же будет, когда Лешая добьётся своего?

— Что же будет? — женщина медленно повернулась в сторону того же окна, что недавно изучал юный некромаг пытливым взором серых глаз. Однако не представлялось возможным понять, что же именно она желала разглядеть в непроглядной ночной тьме, с которой не справлялись даже электрические фонари. — Вестимо что. Будет ласковое солнце.

1.

Иногда стоит остановиться и оглянуться. Окинуть взглядом пройденный путь и задаться вопросом, как мы оказались там, где находимся сейчас. Как мы стали теми, кем являемся.

Ёлко любила рефлексировать. Устроиться поудобней в тихой, спокойной расслабляющей обстановке. В приятном полумраке, когда тьму в помещении разгоняет либо живое полымя, либо тусклый приглушённый тёплый электрический свет, коли с камином и свечами не задалось. Налить себе лёгкого сладкого алкоголя, насыпать печенек или цитрусовых в шоколаде, да предаться воспоминаниям.

Заглянуть в прошлое и отметить важные вехи в судьбе клана.

И понять, в какой момент словосочетание «мой клан» стало описывать совершенно других людей, другую общность.

Яркие, крикливые, чёрные с неоново-розовым пламенем ноготки Ёлко скользнули в густую шелковистую шевелюру спящей богини. Некромагичка отлично понимала, что Лешую сейчас даже канонада корабельных пушек не разбудит, однако никак не могла сбросить оторопь, заставляющую действовать аккуратно и мягко, стараясь не совершать резких движений, не издавать громких звуков. И даже собственное дыхание то и дело начинало казаться чересчур шумным, из-за чего слечна Каппек время от времени ловила себя на том, что ей не хватает кислорода.

Но в подобной атмосфере сама жизнь становилась святотатством, если она была способна, хотя бы в теории, потревожить покой божества.

Потому Ёлко приходилось усилием мысли заставлять себя делать маленькие-маленькие, осторожные вздохи. Каждый раз, как она понимала, что организм воет от недостатка воздуха.

Впрочем, то всё мелочи. Были вещи куда важней.

Броня Глашек… Лешая являлась ядром, вокруг которого строился новый клан, принадлежность к которому ощущала «номер два». Смертные тела второстепенны по отношению к силе знаков. И Ёлко уже более не дано воспринимать укрытое тёплым мягким одеяльцем обнажённое вместилище богини иначе, нежели просто сосуд. Бренная оболочка, которую потусторонняя сущность, могла менять по своему разумению.

И эти изменения можно было узреть невооружённым взглядом. И не только узреть.

Персты некромагички покинули шевелюру богини и осторожно коснулись деревянных крючковатых шипов, что заменяли собой потерянные в бою зубы. Фактура гладкая. Подушечка пальца скользила по ним, не встречая никакого сопротивления. Кожа не ощущала влаги. Никакой слюны во рту. Тело Брони не выделяло её. И не потело. Даже не дышало.

Но парадоксальным образом оно оставалось тёплым, недвусмысленно давая понять, что Лешая не умерла. Она жива. Просто перешла в иное состояние.

В… вегетативное. Вот только для такой, как она, подобное было нормой. В отличие от попыток подражать человеческому бытию. Вот оно, естественное бытие Броньки.

Вот, почему не стоит обижаться, когда она несёт непонятную людям чушь. Ведь она смотрит на жизнь смертных со стороны. Ей житие безволосых гоминидов столь же чужеродно, сколь чужеродны её чересчур рациональные выкладки окружающим.

Ёлко аккуратно улеглась рядом. Поверх одеяла. Это движение привлекло Рояль, и та ненадолго показалась из укрытия, но, видимо решив, что слечна Каппек не позволила себе ничего недопустимого, вновь упозла в убежище, под бочок хозяйки.

Пожалуй, в иной ситуации некромагичка не решилась бы на подобную наглость, однако всего пару дней назад Броня попросила смертную выносить ребёнка. Ребёнка богини. Пожалуй, такая смертная могла себе позволить некоторые вольности.

Ребёнок богини. И ребёнок Дарка. И её ребёнок. Ребёнок Ёлко.

Вот и пришло время менять клан. Пожалуй, каждый раз, когда слечна Каппек меняла клан, это происходило чересчур резко. Однако ни разу оно не ощущалось таковым. Словно бы ты влетаешь в поворот, шины отчаянно визжат, столбом стоят пыль и дым, кузов опасно кренит в сторону, однако внутри, в салоне, на водителе и пассажирах это никак не сказывается.

Потому что каждый раз оно происходило именно так, как должно было произойти. Потому что каждый раз за Ёлко вступались высшие силы.