– Хорошо, – согласилась Джин. – Но я не пойду домой. По крайней мере, не сейчас.

– Вам и не придется, – заверил ее Кремер. – Мне нужно еще кое-что уточнить. Скажите, это мистер Кэрью дал вам пряжу?

– Да.

– Пряжа входила в состав его куртки?

– Да.

– Хорошо. А теперь, мистер Кэрью, вернемся к вашей куртке. Расскажите о ней.

– Да тут особо нечего рассказывать. – Гай посмотрел прямо в глаза инспектору. – У меня действительно была такая куртка. Ее сшила для меня из куска одеяла женщина чокто из Оклахомы. Когда месяц назад я вернулся домой, за день до убийства отца, то привез и эту куртку. Я показывал ее вместе с остальными вещами двоим знакомым мужчинам. В тот день я отправился поиграть в теннис с мисс Тритт и прихватил с собой куртку. После окончания игры я надел куртку и, вернувшись домой, вместе с мячами и ракетками убрал ее в стенной шкаф в боковом холле. Вчера я заявил мисс Фаррис, что не могу сказать наверняка, но теперь я в этом абсолютно уверен, поскольку, когда приехал Байсе, я показывал ему куртку. А затем я на две недели забыл о ней, так как мои мысли были заняты совсем другим. Кто-то убил моего отца. Но четыре дня назад я узнал, что в руке у него был зажат обрывок нити байеты. – У Гая задрожал подбородок; справившись с нахлынувшими эмоциями, он продолжил: – В среду, двадцать первого июля, я познакомился с мисс Фаррис. Мой друг, знавший о моем интересе к процветанию индейских племен, в том числе и путем обучения их современным методам ткачества, привел меня к ней в мастерскую. На меня произвели большое впечатление… ее таланты и достижения… – Гай повернулся к Джин и торопливо выпалил: – И все остальное тоже! – Затем он продолжил, уже обращаясь к инспектору: – Я пригласил мисс Фаррис приехать на следующий день в Лаки-Хиллз и взглянуть на нашу коллекцию индейских вещей. Она приехала. Это был четверг, двадцать второго июля. Мы прошли в мою комнату, и там, на стуле, лежала та самая куртка. Как я уже говорил, в последний раз я видел ее шестого июля. Я подумал, что мне было бы приятно увидеть на мисс Фаррис что-нибудь сшитое из созданной ею ткани с использованием байеты – той самой пряжи, из которой индейцы ткали свои одеяла много веков назад. Я предложил мисс Фаррис куртку, и мисс Фаррис любезно согласилась принять ее, чтобы потом пустить в дело. В тот день она уехала сразу после ужина, взяв с собой куртку. – Он посмотрел на девушку. – Если бы я подозревал… если бы я знал, во что впутываю мисс Фаррис…

– Забудьте, – пробормотала Джин.

– Ага, – хмыкнул Кремер. – Тогда вы, естественно, еще не знали, что в руке вашего отца был обнаружен обрывок нити байеты.

– Нет. Полиция держала этот факт в строгом секрете.

– Тот факт, что куртка принадлежала мистеру Гаю Кэрью, косвенно доказывает… – вмешалась в разговор Джин, – что он явно не знал о нити, зажатой в руке убитого…

– Убийца об этом тоже не знал, – буркнул Кремер. – В противном случае он никогда не оставил бы такую улику. Убийца наверняка не подозревал, что мы заинтересовались байетой давно, а не четыре дня назад, когда о пряже растрезвонил пронырливый репортер… А кому конкретно вы демонстрировали куртку?

– Эмори Байсе и Вильсону. Индейцу чероки.

– Угу, я его знаю. Где и когда?

– Вильсону я показывал куртку в своей комнате в первой половине дня, когда распаковывал чемоданы, а Байсе – около половины седьмого вечера, когда достал куртку из стенного шкафа в боковом холле.

– Кто-нибудь еще видел куртку?

– Мисс Тритт, само собой. Хотя не думаю, чтобы она об этом говорила. Лео Кранц мог видеть куртку. Впрочем, я сомневаюсь, что он обратил на нее особое внимание. Куртка была на мне, когда меня представили Бартам. Они приехали как раз тогда, когда мы покинули теннисный корт.

– Вы повесили куртку на крючок в шкаф?

– Нет, я повесил ее на плечики на штанге.

– И вы более двух недель не вспоминали о куртке?

– Не вспоминал. Как я уже говорил, в сложившихся обстоятельствах…

– Да-да, понимаю. Но вы в основном находились в Лаки-Хиллз и, естественно, носили какую-то одежду. Неужели вы ни разу не проходили мимо того стенного шкафа?

– Нет. Хотя, может, и проходил. Шкаф не для моих личных вещей. Там хранится прогулочная одежда: свитера и прочее. Даже если бы я и прошел мимо шкафа, то наверняка не заметил бы куртки и уж точно не стал бы проверять, на месте она или нет.

– Несмотря на то что куртка была сшита из старого индейского одеяла? – Вопрос прозвучал чуть резковато. – Редкого и очень ценного? Ведь это был подарок, памятный подарок. Неужели ваши мысли были настолько заняты чем-то другим, что вы ни разу не вспомнили о куртке?

– Похоже, вы пытаетесь меня подловить. – Гай слегка прищурился. – Я не собираюсь оправдываться, а просто излагаю факты.

– Ну а я исхожу из законов вероятности. Сэр, не советую проявлять излишнюю обидчивость. Как-никак следует исходить из предположения, что наши интересы совпадают. Что за друг составил вам с мисс Фаррис компанию двадцать второго июля?

– Уолтер Вон из Бюро по делам индейцев. Он приехал в Нью-Йорк повидаться со мной.

Кремер что-то нацарапал в блокноте:

– Он сейчас в Вашингтоне?

– Полагаю, что да. Там находится его офис.

– Скажите, а он присутствовал при том, как вы, обнаружив в своей комнате куртку, отдали ее мисс Фаррис?

– Да.

– Куртка была в хорошем состоянии?

– Не совсем. Она была сшита из старого потрепанного одеяла, которое ни разу не чинили. Одеяло почистили, но оно было сильно изношенным, кое-где в мелких дырочках.

– Таким образом, если бы взрослый мужчина схватился за куртку, то мог бы без труда выдрать из нее гнилые нитки. Так?

– Да. Легко.

– Если я оформлю ваши слова в качестве заявления, вы согласитесь его подписать?

– У меня нет возражений.

Джин поспешила вмешаться:

– Гай, подождите минутку! Вам не кажется, что не стоит ничего подписывать без адвоката? У вас ведь есть адвокат?

– Был. Сэм Орлик.

– Тогда, по-моему, вам следует за ним послать. И не советую давать показания в его отсутствие. Я уверена, вы не должны ничего подписывать…

Кремер вкрадчиво вмешался в разговор:

– Ну-ну, мисс Фаррис! Пожалуйста. По-моему, мистер Кэрью просто обязан пойти на сотрудничество. Как-никак он еще четыре дня назад знал, что мы землю носом роем, чтобы выйти на след той пряжи,