– Тем не менее вы считаете это подозрительным, – отрезала Джин. – Разве не вы говорили мне, что при расследовании тяжких преступлений действуют совершенно другие правила? Насколько я понимаю, одно из них – подозревать буквально каждого. По-моему, это просто наглость с вашей стороны – просить о сотрудничестве человека, находящегося под подозрением. Мистер Кэрью пришел сюда, так как решил, что я нахожусь в затруднительном положении… и мне кажется, это очень благородно с его стороны…

– Ну конечно же, благородно. Полностью с вами согласен. Я также согласен, что он должен защищать свои гражданские права и отказываться что-либо подписывать, если тем самым обличает себя. Однако это совершенно не соответствует действительности. По вашим словам, мы подозреваем буквально всех, тем не менее мы не можем подозревать мистера Кэрью в убийстве отца, поскольку у него есть железное алиби.

– О!.. Значит, у него есть…

– Алиби. Конечно. И с самого начала было. Подобные вещи мы, полицейские, стараемся не предавать огласке. Но мне хочется вас успокоить и избавить от страха, что мистеру Кэрью могут предъявить обвинение в убийстве. Его отца убили в интервале между без десяти шесть и четвертью восьмого утра. Когда Вильсон, тот самый индеец, в половине восьмого вернулся в дом сообщить о страшной находке в гробнице, то обнаружил мисс Порцию Тритт в комнате Гая Кэрью. Час спустя она сообщила полиции, что находилась там начиная с двух ночи, то есть в течение пяти часов. И мистер Кэрью это подтвердил.

Заметив, что Кэрью нахмурился и помрачнел, а Джин недоверчиво округлила глаза, судорожно вздохнула и окаменела, инспектор вкрадчиво продолжил:

– С тех пор они оба неоднократно подтверждали свои показания, отказываясь, однако, объяснить, с какой целью мисс Тритт пришла в его комнату и о чем шел разговор в течение пяти с половиной часов. Впрочем, их алиби это никак не пошатнуло. – Кремер пожал плечами. – Конечно, кое-кого это может неприятно удивить: как же так, невеста отца проводит ночь в комнате сына?! Но ведь он сам сказал, что не разбирается в нюансах. Впрочем, это меня не… Мисс Фаррис, вы хотели что-то сказать?

Джин попыталась было что-то произнести и не смогла. Она повернулась к Гаю, но, встретив его мрачный, непроницаемый взгляд, поспешно отвернулась. Посмотрев с несчастным видом на бесстрастное лицо инспектора, она пролепетала помертвевшим голосом:

– Я этому не верю.

Инспектор в очередной раз пожал плечами:

– Спросите у него сами.

Джин повернула голову и снова натолкнулась на мрачный взгляд Гая. Встав со стула, она расправила поникшие плечи и сказала Кремеру:

– Похоже, я… не совсем правильно поняла. Я сваляла дурака. Если можно… можно мне уйти? Я бы хотела пойти домой.

Она направилась к двери. Кремер не шелохнулся. В отличие от Гая, который, размашисто шагнув к девушке, схватил ее за плечо:

– Джин, постойте! На сей раз я действительно вам приказываю…

– Сейчас же отпустите меня!

– Ни за что! А теперь послушайте меня. – Гай силой развернул ее так, что они оказались лицом к Кремеру, и, обращаясь к инспектору, произнес: – И вы тоже послушайте. Я не стал прерывать вашу речь, потому что получил по заслугам. Да, я тугодум, хотя и не круглый идиот. Вы скользкий тип. Вы сразу догадались, что я влюблен в мисс Фаррис. Так оно и есть. Я никогда раньше не был влюблен, но сейчас это так. Я влюбился в мисс Фаррис с первого взгляда, и для меня нет ничего важнее того, что она обо мне думает. Вы это заметили и очень хитро все повернули, однако я не стал возмущаться, так как мне в любом случае претит ложь. Порция Тритт не провела в моей комнате пять часов. Она была у меня всего пять минут. Короче, она сообщила, что вошла в усыпальницу моей матери и обнаружила на полу тело моего убитого отца. – По-прежнему держа Джин за плечи, он с силой развернул ее лицом к себе и требовательно спросил: – Вы мне верите? – Когда Джин молча подняла на него глаза, Гай легонько встряхнул ее и повторил: – Вы мне верите?

Их глаза встретились, она кивнула. И через секунду кивнула снова. Тогда Гай отпустил ее и мрачно проронил:

– А теперь ступайте домой. Вы вконец измучены. Ступайте домой и ложитесь спать.

– Нет-нет. – Джин попыталась рассмеяться, у нее задрожали губы. – Вы не можете постоянно мне приказывать. Я остаюсь…

Она не успела закончить, ее оборвал Кремер.

– Садитесь, пожалуйста, – отрывисто произнес он. – Мистер Кэрью, я к вам обращаюсь. Мисс Фаррис, думаю, он прав. Вы можете идти. На самом деле вы должны уйти.

Вернувшись на место, Джин села и вызывающе посмотрела на Кремера:

– Я никуда не уйду. Если только вы не выведете меня насильно.

Гай тоже сел. Инспектор перевел взгляд с него на девушку и наконец недовольно буркнул:

– Ладно. Там посмотрим… А теперь, мистер Кэрью, давайте удостоверимся, что вы отдаете себе отчет в своих действиях. Итак, вы утверждаете, что солгали, заявив, будто мисс Тритт находилась в вашей комнате с двух часов ночи до половины восьмого утра?

– Да, я солгал.

– В котором часу она к вам пришла?

– Примерно в семь двадцать пять. Я уже успел принять душ и одеться, чтобы спуститься в столовую…

– В котором часу вы встали с постели?

– Я дважды вставал с постели. В первый раз это было в шесть пятнадцать утра. Зазвонил будильник. Я подошел к окну проверить, светит ли солнце. У окна я простоял минут двадцать. Солнце ярко светило, и я исполнил старую индейскую благодарственную песнь.

– Потому что это означало, что ваш отец не женится на мисс Тритт?

– Да. Конечно, в наше время чероки уже не поклоняются солнцу, но я знаю старинные песни. Я снова лег на кровать и не смог уснуть. В семь утра я встал, помылся, оделся. В дверь постучали, я ответил: «Войдите». Это была Порция Тритт. Очень бледная, дрожащая, как в лихорадке. Она сказала: мой отец лежит на полу гробницы. Мертвый.

– Каким образом она это поняла?

– Она видела тело. Она встала рано и отправилась на прогулку… Полагаю, она, как и я, переживала из-за солнечного сияния. Она зашла за живую изгородь вокруг гробницы и обнаружила, что Вильсон лежит на земле без сознания, связанный, с кляпом во рту. Заметив, что дверь гробницы слегка приоткрыта, мисс Тритт заглянула внутрь. Увидела лежавшее на полу тело, а когда подошла поближе, то поняла, что это мой отец.

– А потом отправилась прямиком в