– Нет, я лучше пойду, – бормочет она и порывается встать.

Как это называется? Женская логика: женская тупость: женская подлость – о, как было бы прекрасно размахнуться и влепить ей на это оплеуху, чтобы она упала на кровать и уже без подсказок стянула бы с себя этот жалкий остаток одежды.

Можно, конечно, мудро-научно рассматривать эту реплику как доказательство от противного, то есть она этим «лучше пойду» вызывает меня на дополнительную активность. Таким образом, вместо того, чтобы сказать: «Давай же стягивай с меня колготки», – она говорит нечто совсем наоборот.

Я законопослушно выбираю мягкий метод воздействия: я опускаюсь перед ней на колени, беру в рот один из её ягодных сосков и начинаю его мурыжить. Терпеливо, по-разному облизываю его, чтобы перебором, но набрести на тот лизок, который её больше возбуждает. Я слежу за Кэти, вижу, как она напрягается и чуть вздрагивает, и я фиксирую, от какого моего движенья языка. Одну руку я положил ей на живот и проверяю, от чего он напрягается больше. Наконец, я обнаруживаю, что ей по вкусу – ритмичное плотное движение языка от подножья соска к его вершине и обратно. Другой рукой я играю с её вторым соском.

Сначала она безучастно смотрела в стенку, потом дыханье её участилось и глаза полузакрылись. Я рукой, ласкающей сосок, слегка нажимаю, и Кэти медленно ложится на кровать. Я поднимаюсь с колен и ложусь с нею рядом, продолжая трудиться над сосками. Ну, думаю, буду тебя лизать до упора, пока ты вся соком не изойдёшь. А у самого член стоит вовсю, и я радуюсь его готовности. Так проходит минут десять. Я смотрю на электрический будильник на столике у кровати и даю себе ещё пять минут, а потом возьмусь опять стягивать колготки. Кэти лежит руки по швам, нет чтобы обнять меня.

И наконец она не выдерживает, берётся за колготки и начинает их стягивать, а я, не выпуская соска, помогаю стянуть их до конца. Нет женского движения прекрасней, чем когда она приподнимает зад, чтобы помочь тебе снять с неё трусики или колготки. И вот я – счастливый свидетель-обладатель-создатель этого явления.

Колготки на полу, а моя рука между её расщепившихся ног. Вот она, животрепещущая влага. Вот что должны изучать Научно-Исследовательские Институты Смазочных Материалов для разработки самых лучших смазок. Если бы собирать эту женскую пиздяную жидкость и смазывать ею трущиеся механизмы, то им бы износу не было.

Я засовываю большой палец ей во влагалище, указательный – в зад так, что вся её промежность оказывается у меня в горсти. Я скольжу по шейке большим, а указательным нащупываю кусочек дерьма.

Наконец Кэти обнимает меня. То-то же. Сука. Ломалась, выпендривалась, а как оргазма захотелось, так человеком стала. Думаешь, я рад, что тебя соблазнил, нет, красотка разжиженная, я тебя презираю за твою первоначальную фальшь: это же надо – придти в номер и потом ломаться. Но пизда – пиздой, и зад – задом, и никаким ломаньем тебе их не испортить.

Я вытаскиваю палец и медленно погружаю хуй во вселенную пизды. И моя партнёрша раскрывает рот от счастья заполнения. Я накрываю его своим, и тут уже она заговорила языком – честным языком похоти.

С детства обожаю малину. И цвет мой любимый – оттенок малинового. И первая девушка, которую впервые суперстрастно хотел, носила фамилию Малинина. Да к тому же существуют такие разномерные описания райских чувств как: жизнь – малина, малиновый звон, воровская малина. Не говоря уже о фамилии «Армалинский», где малина светится в середине слова.

Но в детстве я никогда не мог малиной наесться – в ленинградских магазинах она не продавалась, только на рынке, и то крайне редко. А в нашей семье на рынок не ходили – было не по карману. Мы отоваривались фруктово-овощной гнилью в ближайшем гастрономе. Единственная возможность поесть малины наступала летом на даче. Дикая малина росла вдоль кое-каких дорог и в лесу, но желающих на неё была туча, и поэтому я срывал и ел ещё недозрелую малину, коль попадалась, иначе бы и такой не досталось. На разных дачах, что мы снимали долгие годы, у кое-каких хозяев на участке росла садовая малина. Но хозяин охранял её, огораживал колючей проволокой, и мне перепадало лишь по нескольку робко украденных ягод. У хозяев мы покупали картошку, мелкие овощи, но до малины не доходило – она считалась недоступной роскошью.

Когда в конце июля, в августе мы с мальчишками делали вечерами набеги на сады за яблоками, то малина к тому времени уже отходила и остатки её увидеть в темноте было невозможно. Яблоки же сияли под лунным светом.

В редчайшие случаи малину покупали на дачном базаре, на который тоже ходили редко, поскольку отваривались чуть меньшей фруктово-овощной гнилью в гастрономе Репино, Зеленогорска или Сестрорецка – мест нашего летнего отдыха до моих 17-ти лет.

В Америке всё резко изменилось: вместо гнили в каждом grocery store было навалом свежестей и, в том числе, малины, и никакой гнили не имелось по закону (американскому). Так что голод по малине я легко и основательно удовлетворял.

И вот четыре года назад в процессе скучной стрижки травы на участке моего дома, ко мне явилась идея – засадить участок малиной, чтобы она расплодилась, подмяла бы под себя всю траву и нужда в нудном и шумном травокошении отпала бы. Разумеется, обилие бесплатной малины меня прельщало не меньше, если не больше. Так как садоводством я заниматься не хотел, то меня особо привлекало, что малина никакого ухода не требует, если дать ей волю распространяться. Малина – не жестокая роза и хотя тоже колется, но неглубоко, а значит – нежно.

Всё началось с шести маленьких ершистых палочек со сморщенными мордочками листочков, которые я воткнул в землю, полил, и дождь продолжил моё «мокрое» дело. Через четыре года выросли заросли, в которых едва можно рассмотреть меня, забравшегося в середину.

Каждое июньское утро накрывает меня волна свежесозревшей малины, и я трачу часа по два на сбор нескончаемых любимых ягод, которыми я наполняю живот, банки и прочие полости. Чтобы поделиться радостью и не дать пропасть малине, я приглашаю её собирать друзей, отвожу собранную родителям и знакомым, а она всё прёт и прёт.

Морозилка в холодильнике полна малиной, а также завелись варенье, кисель, настойка, пироги с малиной – то есть поистине: не жизнь, а малина. Сплошная малина.

Но вот наступила пора пресыщения: когда я собираю малину, то кладу в рот несколько самых спелых ягод, а больше уже есть не могу. Ночами мне снятся эти кусты, увешанные бордовыми, настолько спелыми ягодами, что чуть к ним прикоснёшься, как они сваливаются тебе в руку. А наяву – при моём продвижении сквозь кусты я слышу и вижу, как ягоды падают на землю, не дождавшись моей подставленной ладони. Поначалу я их подбирал, но вскоре перестал – вот, не дождались меня, так теперь и лежите на земле удобрением.

Издали массив малиновых кустов представляется непроходимым. Однако, когда в него входишь, то замечаешь, как мудрая малина оставляет достаточно места для того, чтобы ступать между кустами, не сминая их.

Итак, я объелся малиной, своей любимой ягодой, и уже нет никакого трепета, когда я вижу их звёздное обилие, проступающее красными точками сквозь листья.